Андрей Павлович Булыгин вышел из душевой кабины, тщательно вытерся и принюхался к себе. Ничем лишним вроде бы не пахло. Он начал неторопливо одеваться. Гостиничная ванная была много просторней разумного. Бессмысленная расточительность к квадратным метрам и прочим ценностям в наше время — единственный способ для богатых почувствовать превосходство над просто обеспеченными.

Начиная с невысокого, в глазах Андрея, достатка, вся разница — в излишествах, дающих крохотную добавку комфорта за многократную цену. Машины побыстрее, место в самолете покомфортней, ванная в гостинице побольше. Часто деньги берут просто за ощущение избранности и успешности: за марку часов, надпись на рубашке, бирку на пиджаке.

Андрей прислушался к приглушенным голосам и смешкам, доносящимся из комнаты. Слов было не различить, да и не нужно, этот разговор он мог без труда представить во всех подробностях.

Раковина была двойной, как теперь принято, причем в каждой половинке можно было бы комфортно помыть годовалого ребенка. У Андрея у самого была такая раковина, и даже не одна. В квартире и испанском доме в ванных, прилегающих к его спальням, и на первом этаже на даче. На даче так вышло в результате длинной и скучной истории.

Андрей посмотрел в зеркало. Красавцем он никогда не был, а с годами растерял и последние крохи миловидности. Андрею, впрочем, так даже больше нравилось. Собственное лицо казалось ему резким, мужественным и опасным, без соплей и сантиментов. Как раз таким он себя и считал.

Андрей перегнулся через раковину, присматриваясь, не выбился ли волосок из правой ноздри. Нет, показалось.

Именно такой ерундой эта роскошь всегда и оборачивается. Едва ли он с женой пользовался ванной одновременно чаще трех-четырех раз в год, а через раковину тянуться приходилось ежедневно. При этом зубы можно почистить одновременно, обойдясь одной небольшой раковиной. Если припомнить, на даче такое случалось. Без труда справлялись они и пятнадцать лет назад в съемной двушке в Купчино — Нина еще работала, и он, странно вспомнить, вставал вместе с ней, чтобы помочь с завтраком. Утренние хлопоты оборачивались иногда незапланированным сексом, и он отправлялся строить будущий семейный достаток на голодный желудок.

Когда Андрей вышел из ванной в комнату, девушки замолкли. Та, что посветлей и с грудью побольше, была, кажется, Алена, вторую звали Инга. Или наоборот? Андрей задумался, вспоминая. Совершенно точно, с грудью Алена. Как-то он плохо запоминал современные имена и заменявшие их профессиональные псевдонимы. С Наташами, Танями и Светами ему было проще.

Два длинных шелковистых тела лежали на кровати, наполненные цветущими соками ранней молодости. Девятнадцать и двадцать. Инга постарше. Или наоборот? Девушки были обернуты в белые махровые полотенца, которые хотелось сорвать, как фантик с конфеты.

Алена повернулась на бок и вопросительно улыбнулась замершему на входе в комнату Андрею. Улыбка у нее была обворожительная, она вообще была обаятельной и бойкой, зато Инга оказалась ласковей. Андрей проверил время. Нет, никак.

Он подошел к туалетному столику и отсчитал восемь пятитысячных. Подумал, не добавить ли сверху, мысленно перещупал подробности вечера и не добавил.

– Спасибо, барышни, – улыбнулся Андрей.

Алена легким, совершенно балетным движением спорхнула с кровати. При этом почти соскользнуло полотенце, она едва успела подхватить его, мелькнув на мгновение ягодкой соска. Движение вышло очаровательным и соблазнительным, пожалуй даже чересчур очаровательным и соблазнительным для случайного. Заготовленный трюк? Или нет? Вот загадка из тех, что не стоит разгадывать.

Алена прижалась к нему всем телом и поцеловала мягкими, теплыми губами. В постели она явно ленилась и теперь старалась показать свою далеко неполную исчерпанность.

Инга тоже поднялась с кровати и подошла к Андрею, ожидая своего поцелуя. Она была красивей, нежней, искренней и, кажется, даже умней, но с кровати не спархивала и не соскальзывала, а попросту вставала, как делает это обыкновенный молодой и здоровый человек.

– Все понравилось? – спросила Алена, пока Андрей обменивался поцелуем с Ингой.

– Просто супер.

– Звоните, если настроение будет.

Последние годы девушки из эскорта часто продолжали держаться на «вы» даже после услуги. Андрей и сам не знал, то ли это мода такая, то ли он вошел в возраст. Ему, впрочем, скорее нравилось, была в этом какая-то пикантность.

Обширный гостиничный холл был переполнен кожаной мебелью, огромными зеркалами, деревянными панелями и, главное, множеством светильников из бронзы и хрусталя. Андрей в свое время полностью укомплектовал отель и остался доволен выполненной работой. Глядя на результат, с трудом верилось, как недорого он обошелся заказчику. Большая часть светильников была произведена скромными фабриками Юго-Восточной Азии, многое сделали на заводе Андрея, и буквально несколько позиций от неплохих европейских брендов, тоже из не самых дорогих. Над клавишами большого концертного рояля копошилась девица, крохотная, как таракан. Свой незначительный размер она возмещала темпераментной размашистостью движений.

Андрей преодолел две трети холла, когда его окликнули. Он обернулся и едва сдержался, чтобы не выругаться. За низким столиком сидели Малхаз Мгеладзе с Колей Шершовым. Булыгин ничего не имел против мужиков, но встреча была совершенно некстати, выскользнуть от них вежливо и быстро будет почти невозможно. Андрей, конечно, им тоже нужен, но только потому, что с ним удобней, быстрей и надежней. Просто старый, проверенный партнер. А вот Булыгин собирался на них хорошо заработать, они были ему нужнее. Намного.

– Здравствуй, дорогой, – Малхаз облапил Андрея.

Прожив тридцать пять лет в Питере, Мгеладзе сохранил привычки батумского детства и всегда демонстрировал преувеличенное и немного комичное, на северный взгляд, дружелюбие.

Коля, не вставая, подал вялую руку. Они с Малхазом стали партнерами еще в начале восьмидесятых. За плечами у них был совместная фарцовка, общий срок за валюту, азартные дела девяностых. Теперь у них была эта гостиница, большие государственные подряды и многое, многое другое.

Несмотря на полярное этническое происхождение, Коля и Малхаз с годами сделались похожи. Пузатые, подержанные мужчины, много и вкусно пожившие.

– Присядешь на минутку? – Малхаз указал на кресло.

Андрей сел с прямой спиной, не откидываясь на спинку. Куртку положил на колени. Демонстративно посмотрел на часы.

– Торопишься? Мы быстро. – За отвлеченные разговоры в этой паре отвечал Малхаз. – Сам как? Смотрю, зачастил к нам.

Андрей не сомневался, что они лучше его самого знают, зачем он здесь и с кем был. Малхаз его удивил и даже слегка разозлил. В конце концов, Андрей помог пристроить не то прошлую, не то позапрошлую любовницу Мгеладзе помощницей депутата Госдумы, а для нынешней Колиной поделился контактом на юрфаке. Девочка была слишком глупа даже для платного отделения чего угодно на свете, зато было забавно представить ее на экзамене, хлопающей одновременно наращенными ресницами и накачанными губами. Коля всегда любил кукол.

– Кухня у вас тут бесподобная, – сказал он с некоторым вызовом, глядя Малхазу в глаза.

– Кухня у нас да. Не говори. У тебя там… – Малхаз ткнул Булыгину в расстегнутую пуговицу.

Андрей спокойно улыбнулся и демонстративно неторопливо застегнулся. Если его хотели вывести из равновесия, стоило подойти к делу серьезней.

– По поставке хотели переговорить, – Коля наконец перешел к делу. – Очень коротко. По "Паласу". Как раз сейчас обсуждали.

Андрей промычал дружелюбно и заинтересованно.

Коля порылся в бумагах перед собой и отыскал нужный лист. Пока он копался, Андрею мельком продемонстрировали коммерческие предложения с логотипами двух его прямых конкурентов. Мужики вообще тяготели к старой школе переговоров.

– В целом, нас все устраивает, – продолжил Коля. – Неплохое предложение, продуманное, по-настоящему проработанное…

Андрей решил, что устал от церемоний.

– Но?

Коля не смог сдержать широкой улыбки.

– Да. Но. Можем половину на Гонконг пустить?

– На Гонконг? – Андрей замурлыкал песенку, имитируя задумчивость. Булыгин ждал этого неизбежного разговора и был к нему готов. Формальная цена предложения, как мужики и хотели, превышала фактическую на тридцать процентов. Андрей предлагал выбрать разницу товаром для других их объектов, тех, что они строили себе, а не казне. Булыгин с самого начала не сомневался, что часть они захотят вернуть наличными. Предложение Коли перечислить всего половину на офшорный счет в Гонконге стало приятной неожиданностью. Андрей надеялся добиться таких условий только в самом лучшем случае и после долгой борьбы.

– Можно, – кивнул он в стиле пропадай-все-пропадом, – сорок процентов.

– По рукам, – быстро сказал Малхаз и протянул руку.

Андрей неловко от поспешности ответил на рукопожатие. Коля посмотрел на партнера недовольно, тот, как всегда, поторопился. Темперамент.

– Мы тогда свяжемся завтра с твоими.

– Я предупрежу, – кивнул Андрей, вставая. – Еще секунду. Тут небольшой вопросик по сроками и этапам. Хочется немного пересмотреть, – Коля решил вернуть хоть что-то.

Андрей со вздохом сел обратно.

Зима последние годы обходила Питер стороной. Стояла уже середина февраля, а снег едва прикрывал газоны на Конногвардейском. Неожиданно захотелось есть. Андрей набрал Нину.

– Уже едешь? – Голос жены звучал нежно, Нина была приучена к поздним возвращениям. – Скоро будешь?

– Минут пятнадцать.

– Голодный?

– Ага, сваргань чего-нибудь.

Ира, соседка по подземному паркингу, опять забралась на линию и даже слегка на его место. Андрей притер свой BMW X5M вплотную к ее водительской двери, чтобы ей пришлось залезать через пассажирскую дверь. Парковочные места были просторными, рассчитанными на пузатые внедорожники зажиточных жильцов; Ира ездила на крохотном Mini, но все равно умудрялась забраться колесом то на его место, то на место Сергея Степановича. Разговаривать с ней было бесполезно, никакая сила на свете не могла заставить ее ни научиться водить машину, ни понять, что это не для нее. Вздорная крашеная блондинка с огромными поддельными сиськами какой-то магией удерживала при себе солидного и немногословного Сергея Степановича. Андрей предпочел бы звук гвоздя по стеклу ее визгливому, насквозь фальшивому голосу. Двигаясь к лифту, он мстительно заметил свежую вмятину на переднем бампере Mini.

Поворачивая ключ в замочной скважине, Булыгин услышал топот бегущих ножек и почувствовал обычную слабость в груди. Он открыл дверь и, едва успев сделать шаг внутрь, поймал маленькое тело, повисшее у него на шее.

Петя, восьмилетний сын, пошел в мать. В его ангельском личике не было даже намека на волчий склад старшего Булыгина. Длинные белокурые локоны очень подходили к правильным чертам, хотя и придавали Пете, по мнению отца, немного пидорский вид. Андрей пока мирился, лет до десяти он готов был потерпеть, раз уж Нине так нравится.

Бабочки порхали в животе, и Андрей знал, что, будь его сын самым корявым уродцем, трепет сделался бы только сильнее.

– Здорово, мужик! Как сам? Чего не спишь?

– Привет! – раздался голос Нины из глубин квартиры. – Через три минуты будет готово.

Жилье Булыгины обустраивали с размахом и навсегда, как и все, что делал Андрей. Он терпеть не мог компромиссы, годами недоделанные детали, все эти недокупленные диваны, недокрученные крючки и голые лампы вместо неподобранных люстр.

Для своей квартиры он выбрал самый радикальный хайтек, который только смог выдавить из себя дизайнер. Всюду ровные поверхности, блестящие однотонные панели, прямые углы мебели и светильников. Андрей с презрением относился к обычному предпочтению русских богачей: к помпезности, завиткам и колоннам. Тяга к мусорному барокко казалась ему пошлой и смешной. Толстосумы, выросшие в советском аскетизме, получили представление о роскоши из исторических фильмов и экскурсий по царским дворцам. Там, толкаясь с мальчишками и дергая девчонок за косички, они между делом на всю жизнь получили один на всех стереотип богатства.

Булыгин так хорошо понял их мечту, что наживал большие деньги, производя и продавая светильники в этом роде. Побольше висюлек, побольше завитушек, не надо бояться, что выйдет чересчур. Для этих чересчур не бывает.

Андрей переоделся в домашние брюки и футболку. По этой части у него были такие же твердые правила. Никаких старых треников, футболок с пятнами или, упаси бог, труселей до колен. Андрей и дома носил незаношенную одежду тех же люксовых марок, что и на выход. Мужик или держит себя везде, или он не мужик.

Свет горел только в кухонной зоне, гостиная и уголок с домашним кинотеатром были лишь слегка подсвечены. Обеденный стол купили когда-то с большим размахом, и, кажется, за десять лет места за ним так ни разу и не были заняты полностью. Тогда они планировали не меньше четырех детей, но у Нины пошли нелады по женской части, пришлось ограничиться двумя. Булыгины, правда, не теряли надежду на хотя бы третьего.

Ужин был уже накрыт. Нина стремилась соперничать сервировкой и стряпней с лучшими ресторанами, где Андрей проводил заметную часть своей жизни. Она вечно ходила на какие-то курсы и мастер-классы, отказывалась от кухарки. Нина вообще сторонилась прислуги, словно стесняясь. Булыгины обходились приходящей домработницей и водителем, занятым к тому же половину времени по делам фирмы. Нина до сих пор заводила странные разговоры. Ей не нравилось, например, что кто-то трогает их нижнее белье и перестилает кровати.

Андрей едва попробовал еду и обвел глазами стол.

– Солнышко, можно соль? – попросил он.

– Да соленое уже. Ты даже не попробовал.

Нина с силой хлопнула солонкой по стеклянной столешнице. Она считала, и, надо сказать, обоснованно, что муж перебарщивает с солью.

Андрей с аппетитом принялся за салат. Есть хотелось, салат был вкусный, но он немного играл, добавлял жадности, стараясь порадовать Нину. Андрей слегка скосил глаза и убедился, что преуспел.

Петя преодолел путь через гостиную. Каким-то чудом ему удалось проделать это решительно, но шаркая и запинаясь. Он долго с сопением устраивался на стуле, подложив под себя ноги.

– Я больше на танцы ходить не буду, – категорически заявил Петя.

Андрей отложил вилку. Сын, насупившись, глядел в стол. Выражение категорического упрямства Андрею понравилось.

– Это новость. Но сказано по-мужски. Что случилось?

– Ничего не случилось, – ответил он, не поднимая глаз, – просто не буду ходить, и все.

Андрей обменялся взглядом с женой, та только пожала плечами.

– Тебе же нравилось? – мягко сказал Андрей.

– Ничего не нравилось, – Петя не собирался выбираться из своей насупленной брони.

– А как же конкурс? Вы столько готовились. Жалко же бросать.

– Ничего не жалко. Дурацкий конкурс.

– А как же Ирочка? Ей ведь будет вдвойне обидно. Получается, ты и за себя и за нее решаешь. Мне ее жалко. Она же девочка, а мы девочек никогда не обижаем.

– Ирка дура, – Петя поднял глаза, всем своим видом показывая, что здесь даже обсуждать нечего.

– Понимаю, – Андрей побарабанил указательными пальцами по столу, раздумывая. – Петька, мы ведь с тобой мужики?

Петя неуверенно кивнул. Он опять насупился, уйдя в глухую оборону, но этот тезис оспаривать не стал.

– И если уж чего решили, то от своего никогда не отступим?

Петя опять неохотно кивнул, он не понимал, куда клонит отец.

– Значит, мы не можем принимать необдуманные решения, о которых потом пожалеем?

– Я не пожалею, – решительно заявил Петя, опять подняв глаза.

– Не сомневаюсь. Иначе ты бы не завел этого разговора. Так ведь?

– Да.

– Тогда у меня есть предложение. Просто на всякий случай. Ты ходишь на занятия еще четыре раза. Нет, четыре много, трех достаточно. После этого мы разговариваем еще раз и завязываем с танцами окончательно. Договорились?

– Хорошо, – кивнул Петя.

Андрею стало даже немного стыдно. При его опыте переговоров победа над сыном казалась немного неспортивной. Словно олимпийскому чемпиону выйти на ринг с любителем-старшеклассником. Потом он вспомнил свои схватки с дочерью, с Аллочкой, и неловкость прошла. Одолеть ее было сложнее, чем выбивать скидки из китайцев.

– Иди сюда.

Андрей обнял и поцеловал сына. Бабочки опять вспорхнули из живота к диафрагме.

– Давай в постель. Не встанешь завтра.

Петя двинулся в обратный путь. Тяжесть принятого решения уже не давила его, на полпути он заскакал на одной ноге и таким образом скрылся за дверью.

– Поссорились? – спросил Андрей у жены и вернулся к салату.

– Ага, – кивнула Нина.

– Чего случилось?

– Я тебя умоляю, – пожала плечами Нина.

– Ирочка такая, – Андрей многовато закинул в рот и невнятно продолжил с набитым ртом: – Кокетка. Старшая спит?

– Угу.

Нина молча улыбалась, глядя на мужа.

– Домашка?

– Как обычно, – опять пожала плечами Нина.

Нина еще помолчала и сказала:

– Андрей, я хочу с тобой серьезно поговорить. Мне все это не нравится.

От неожиданности Булыгин обмер. Он вопросительно кивнул, стараясь сохранить безразличное выражение лица. Андрей мысленно перебирал последние дни, пытаясь понять, где попался и насколько серьезно. Главное— все отрицать.

– Ты приезжаешь домой полумертвый, в ночи. Не надо самому садиться за руль. Хотя бы по вечерам бери водителя.

Андрей с трудом удержался, чтобы облегченно не выдохнуть, сведя дудочкой губы.

– Ты же знаешь, – сказал он, изобразив мягкую, чуть смущенную улыбку.

– Все знаю. Водить ты любишь, за рулем отдыхаешь, машина как женщина, все такое… – Нина продолжила, подражая маленькой капризничающей девочке. – Пожа-алуйста, ради нас.

– Ладно, – улыбнулся Андрей, – я подумаю.

Алла Матвеева вечером никуда не собиралась, но позвонила Кристина. Она зудела и канючила, пока Алла наконец не сдалась. Встретиться договорились в «Комиках». Бар так себе, но обжитой. От дома всего три квартала, а если пройти еще два, то уткнешься в родную школу, где Алла была звездой, а Кристина славилась у мальчиков легкостью в отношениях. Наряжаться не стала. Какого черта. Пошла так, как могла бы выскочить за молоком в круглосуточный напротив. К вечеру похолодало, тротуары прихватило ледком, приходилось двигаться осторожно. Алла даже успела немного продрогнуть за пять-шесть минут своей аккуратной прогулки. «Вот куда я, спрашивается, иду? – думала она. – Зачем мне эта шаболда на ночь глядя?»

Кристина, конечно, вырядилась на грани приличий. Все наружу, макияж вырви глаз. Глупо хлопает наращенными ресницами. Губы совершенно невероятные, природа таких не делает: жалеет материалы.

Обменявшись чмоками, Кристина затеяла светскую беседу. Начала она очень неожиданно, хотя и в своем совершенно стиле.

– Видела твоего Мишу, – Кристина причмокнула батончиками губ, благодаря эстетической медицине вышло впечатляюще, – просто сладыш. Ты с ним уже переспала?

Алла впала в ступор. Миша был довольно занудным и очень надоедливым московским поклонником. От скуки и по легкости характера Алла один раз с ним поужинала и один раз сходила в театр. С тех пор он одолевал ее длинными сообщениями и бесконечными звонками. Кроме прочих недостатков, Миша был сыном папиного друга и очень нравился маме, твердо стоявшей за него. Было совершенно неясно, во-первых, зачем она должна с ним спать, во-вторых, почему нужно обсуждать это с Кристиной и, наконец, откуда та вообще может знать о Мише.

В первую секунду Алла, ошалев, решила, что Кристину попросила переговорить с ней мама. Полный, совершенно невозможный абсурд. Мама Аллы была женщиной строгой, нравились ей совсем немногие, а уж о Кристине она отзывалась не иначе как поджав без того тонкие губы: «Ах, эта».

Если предположить, что Миша сам отыскал Кристину в соцсетях, то…

– Купила абонемент, посмотрела на твоего Мишу, – Кристина повторила поцелуй, – сладыш. Так ты с ним спишь?

У Кристины была поразительная для такого примитивного существа способность поражать. Речь, оказывается, шла о тренере Аллы из фитнес-центра.

– А… должна была? – Алла решила перевести нелепый разговор в шутку. – Просто проушанила. Обычно-то сплю со всеми. Тренеры по теннису, сантехники, ветеринары, дворники, настройщики роялей. Настройщики особенно. Они жутко музыкальные. Но с Мишей как-то замешкалась. И на старуху, так сказать, бывает. Ты меня осуждаешь?

Кристина противно захихикала, слегка похрюкивая.

– Тебе же хуже.

Сережа, местный бармен, поставил перед Аллой бокал:

– Аллочка!

Еще один бокал поставил перед Кристиной, уже с куда менее дружелюбной улыбкой. Придвинул к Алле счет. У него был опыт. Кому придется платить, Сережа не сомневался.

– Плачу! – с гусарскими нотками заявила Кристина. – Должна же и я тебя иногда угощать.

Она достала тощую пачку тысячных, одну отдала Сереже, остальные протянула Алле. Кристина уже несколько месяцев выкупала сумку «Луи Виттон». Сумка была настоящая, но как раз той породы, какую обычно подделывают. Алла из-за этого сама ходить с ней стеснялась.

– Здесь семь. Того остается… – Кристина глубоко задумалась, погрузившись в расчеты, – десять?

– Одиннадцать. Подруга, да ты богата. Золотая жила? Нефтяное месторождение? – Алла перешла на шепот: – Ломанула банк? Я никому не скажу.

– Я теперь содержанка, – сказала Кристина с достоинством.

– Ууу. Круто, – Алла продемонстрировала восхищение. – Рассказывай. Только со всеми подробностями, ничего не пропускай.

Как, спрашивается, может такое быть? Ведь вот же, внутренний мир не сложнее кофеварки. А за пять минут успевает дважды изумить сильнее, чем самая продвинутая подружка за десять лет.

– Смотри, – Кристина пододвинулась поближе и углубилась в свой смартфон.

Она открыла приложение, судя по фотографиям мужчин, служащее для знакомств.

– "ВИП Содержанки", – объясняла Кристина. – Для мужиков членство платное. Стоит дорого, поэтому лохов тут нет. Находишь мужика, списываешься, встречаешься, знакомишься, всякое такое.

Алла полистала анкеты мужчин. Преобладали либо вовсе без фотографий, либо с такими лицами, что без фотографий было бы лучше.

– Ну и рожа… – сказала Алла и вернула телефон, – показывай своего прынца.

– Понимаешь, я сейчас с разными встречаюсь. То один, то другой. Постоянного пока не нашла.

Кристина явно была настроена на рекорд. Шокировать третий раз за вечер – достижение даже для нее. Алла подумала, что, может быть, все-таки неправильно поняла и решила уточнить:

– То есть ты встречаешься каждый раз с новым мужиком. С ним…

Алла запнулась, ища слово поосторожнее, не нашла и произвела ладонями неразборчивое движение.

– Он тебе платит. Ага. Содержанка.

– Я тебе говорю. Очень круто. Смотри, давай ты мне сумку сейчас отдашь, а я потом уже доплачу. Нормально?

– Нормально. Только давай ты мне сначала все отдашь, а потом уже сумку. Кстати, оставь у себя, – Алла протянула деньги обратно Кристине. – Смысла нет по частям. Скопишь – и все вместе.

– Не, – разочарованно сказала Кристина, – пусть у тебя будут. Просру.

Ночью Андрей проснулся с пересохшим горлом. Он на ощупь выбрался из спальни, по дороге влетел большим пальцем ноги в полузакрытую дверь и зашипел от боли. Годами умоляешь закрывать двери или уж держать открытыми, и все без толку.

Гостиная, от домашнего кинотеатра до кухонной столешницы, была освещена на полную. Все лампы до единой горели. Ослепленный Андрей зажмурился и не сразу заметил в кухонной зоне старшую дочь Аллочку. Полудетская пижама с цветочками была ей маловата, облепляла сформировавшуюся уже грудь и бедра. Аллочке было почти четырнадцать, и Андрей с каким-то болезненным интересом наблюдал, как последние черты маленькой девочки растворяются в юной девушке. Если задуматься, а он, конечно, пытался этого не делать, его сегодняшние, к примеру, подружки были не многим старше.

Андрей старался быть осторожней, стучал в дверь ее комнаты, делал паузу и снова стучал. Заходя в ванную, медленно открывал дверь, давая время окрикнуть. И все равно попадал иногда в ситуацию, когда не знал, куда деть глаза. Аллочка же, кажется, вспоминала о своей наготе при нем только тогда, когда это вдруг оказывалось удобно. Прекрасная возможность, например, отсрочить взбучку, возмущенно крича: «Я голая!»

– Домашку опять не доделала?

– Не-а. – Аллочка включила чайник и выбрала чайный пакетик.

– Чаю и спать?

– Как ты догадался?

– Не надо грубить, – сдержался Андрей. Никто на свете не позволял себе разговаривать с ним так, как это делала дочь.

– Где я грубила?

– Вот это вот: «как ты догадался».

– А-а, это был сарказм.

– Больше похоже на хамство. Да и вообще, что бы ты понимала в сарказме.

– Я круче всех в сарказме.

Аллочка уселась на кухонную столешницу и подтащила к себе картонную коробку с большой надписью «Юный химик». Набору, конечно, было совсем не место на кухне, но именно здесь он болтался последний месяц.

– Что у меня тут? Вот такая фигня, – вытащила она баночку, – и такая, – достала другую. – Желатин. Еще фиговина. Очень круто. Вообще!

– Кстати, слово «фигня» ускоряет темп речи в иностранном языке раза в два.

– Да? Фигня, фигня, фигня, – попробовала Аллочка.

– Не, в иностранном. В английском будет стаф.

– I get the staff. Классно.

– Только не staff, а stuff. Другое «а». Не как персонал, работники. Знаешь, на дверях пишут staff…

– Я знаю.

Аллочка ушла с дымящейся кружкой, покачивая головой и плечами в такт несуществующей музыке. Брать с собой в комнату еду, даже чай, было строго запрещено, но Андрей промолчал. Он просто смотрел ей вслед, прислушиваясь к порханию бабочек.

Много лет назад Андрей начинал с торговли элитными светильниками, условно итальянскими. Потом добавил импорт китайских поделок чудовищного качества. Дела шли неплохо, но по-настоящему в гору он пошел, одним из первых почувствовав изменившийся спрос. Благодаря то ли ценам на нефть, то ли чему-то другому население в начале двухтысячных стремительно богатело. Булыгин сделал ставку на продукцию среднего уровня, слабо представленную тогда на рынке. К середине нулевых он построил собственный завод и склады в Шушарах. И офисные, и производственные, и складские помещения он запланировал тогда с большим запасом, еще и земельный участок оставил под развитие. И все равно, уже к кризису 2008-го приходилось снимать еще столько же площадей.

У Булыгина было чутье, ну или ему очень везло. Весной и летом 2008-го он торговался за соседний участок. Цены пробивали небеса, завод работал в три смены, импорт складировался в каких-то жутких дырах, разбросанных по всем городу. Когда продавцы в очередной раз подняли цену, Булыгин вышел из сделки за несколько недель до начала биржевого коллапса.

Скорее всего, с долгом еще и за землю он бы в 2009 году не выплыл. И так едва отбился от банков. За восемь лет участок несколько раз перешел из рук в руки, поучаствовал в судебном процессе. По пути землю успели обнести забором, уже покосившимся, и начать фундамент, почти сразу же заброшенный. Булыгин с трудом скрывал довольную улыбку, проезжая мимо.

Кризис 2014-го пошел Андрею на пользу. Рухнувший курс сильнее всего выбил импорт именно в его сегменте рынка. Средний класс всегда главный пострадавший. Завод, как в старые времена, работал в три смены. Вдобавок небольшие кредиты были у него рублевыми, а всю наличность он перевел в валюту при первых грозовых раскатах.

Никогда прежде Булыгин не чувствовал себя уверенней. Долгов, можно считать, нет. Больше того, у него скопилась солидная сумма свободных денег. Фирма дает невиданную прибыль. Он наконец-то выправил давно хромавшие тонкости, из тех, что мешают работать, но терпимы и всегда откладываются на потом, до времен, когда появятся свободные деньги, которые, конечно, никогда не появляются. Булыгин заменил кое-какое оборудование, вечно ломавшееся, расширил сеть дистрибуции, именно так, как давно хотел, заполнил пустоты на карте.

Собственный бизнес теперь казался ему поджарой, мускулистой машиной по производству денег, точной и безжалостной. Он опять собирался купить тот самый участок, но, само собой, за совершенно другие деньги, и радостно улыбался, вспоминая, какие бешеные бабки едва не пустил на ветер.

Андрей припарковался на своем месте, самом близком ко входу в шестиэтажный офисный блок. Булыгин не заметил, но три девушки, едва увидев его машину, торопливо потушили сигареты и скрылись в здании. Андрей считал себя хотя и требовательным, но отзывчивым и дружелюбным начальником. Подчиненные полагали иначе. По их мнению, Булыгин был злобным демоном, придирчивым, мелочным, безжалостным и мистически вездесущим. Андрей был бы сильно удивлен, узнав, как средние служащие спихивают друг на друга встречу с ним, а младшие пытаются не пересекаться даже на лестнице и в коридорах.

Парковка была тщательно вычищена, снег убран в аккуратные сугробы по периметру. Горели уличные фонари, светилась красным огромная вывеска с названием и логотипом компании. На полпути ко входу в офис Андрей бросил взгляд на навес рядом со складом. Что ты будешь делать! Навес был полностью забит поддонами с продукцией, крайний ряд даже не влез полностью и торчал наполовину уже на улице.

Булыгин распахнул дверь в воротах склада. Сколько ж можно! Яично-желтый погрузчик катился вдоль стеллажей с продукцией. Водитель, молодой парень откуда-то из Средней Азии, слушал музыку из старенького магнитофона, висевшего на подлокотнике водительского кресла. Что-то такое этническое, с его родины. Андрей попытался вспомнить имя. Фаррух? Фарид? Или вообще Джурабек?

– Михалыча позови. – Андрей решил обойтись без имени.

Водитель только тут заметил Булыгина, остановил машину, торопливо спрыгнул, выключил магнитофон. Закончив с суетой, он вытянул шею к Андрею, молча переспрашивая.

– Костю мне сюда. Константин Михалыча.

Андрей решил дождаться Михалыча на улице, на рампе. Что бы ни думали о нем подчиненные, устраивать разносы он старался наедине, подальше от чужих глаз. Михалыч не шел, и Андрей начал замерзать. На улице он проводил всего несколько минут в день, машина была оборудована дистанционно включаемым подогревом, так что одевался Андрей не по сезону. Булыгин подумал, не подождать ли внутри, а на рампу выйти уже вместе, но это немного портило запланированный эффект.

Наконец вышел Михалыч. Про него хотелось сказать «выкатился», такой он был круглый и румяный. Ему перевалило за пятьдесят, но можно было дать и сорок. Морщины растворялись в крепкой пухлости, а седина была почти незаметна в пшеничных волосах и усах.

– Андрей Палыч, доброе утро! – бодро поздоровался он.

Михалыч, как всегда, был бойким, добродушным и деловитым. Если бы не бегающие глаза, можно было бы подумать, что он представления не имеет, о чем пойдет речь, и вины за собой не знает.

– Михалыч, что за херня?

Михалыч очень убедительно принял самый невинный и удивленный вид.

– А что такое?

– У тебя товар под снегом. А так полный порядок.

– Ну, не под снегом, под навесом.

– Угу. А косой снег? А ветром носит? Ты понимаешь, что это картон? Половина вообще так торчит.

– Андрей Палыч, а как? Ведь снег убирали. Потом машин наставят, техникой уже не развернешься.

Андрей не сдержал вздоха, разговор этот повторялся не впервые и сильно ему надоел.

– Михалыч, товар должен стоять на складе – а снег быть убран. Именно в такой последовательности. Это понятно? Не успеваете – добьете машинкой, лопаты тоже пока не отменили.

– Хорошо, – хмуро буркнул Михалыч.

– Стикеры я снял, – Андрей помахал в воздухе смартфоном. – Будут возвраты – вычту с премии склада.

Из-за Михалыча Булыгин опять опоздал на утреннее совещание. Когда он зашел в приемную, Света, секретарша, подскочила со своего места. При всей любви к женщинам, Андрей на работе ерунды себе не позволял и у других не терпел. Света была старше его на пару лет и работала у него почти с самого начала. Пришла она по знакомству (Булыгин в то время нанимал еще по знакомству), Андрей встречался тогда с ее двоюродной сестрой. Сестра растворилась в прошлом, появились жена и дети, множество подружек прошли через его жизнь, а Света все еще здесь. Мало кто понимал, а Андрей еще меньше других, как много в компании держится на этой неприметной, робкой на вид женщине.

Света быстрым движением забрала у Андрея куртку.

– Я повешу. Все уже собрались. Кофе?

– Ага.

Булыгин прошел к своему месту, быстро пожав руки мужчинам. За стеклянной стеной уже созревал мутный рассвет. Собственный кабинет Андрею нравился. Ничего лишнего, ни безделушек, ни украшений, только черно-белые фотографии старого Питера. Строгий серый цвет мебели, ковролина и стен.

– Поехали, – начал Андрей. – Начнем со сбыта. Оправдывайтесь.

Петя Боков встал, откашлялся и действительно начал оправдываться. Андрей всматривался в цифры и не мог понять его виноватого вида. Цифры были неплохие, даже, можно сказать, отличные, куда лучше ожиданий. Объективно говоря, Петя сбыт не тянул, не то чтобы вообще, но не дотягивал. Обычно Булыгин сантиментов в работе не терпел. Бизнес есть бизнес. Однако для Пети делал исключение, наверное единственное. Петя друг с двадцатипятилетним стажем, это раз. Работает с ним с первого дня, это два. Никогда не предаст, не подставит, не украдет, это три. Остальной высший менеджмент чувствовал особое отношение шефа и воевал с Петей осторожно.

Петя договорил и сел на место. Придраться было особенно не к чему, и заседание пошло дальше. Директор производства какое-то время старался держать себя в руках, но, недослушав объяснения снабженца, впал в ярость и пошел в бой с открытым забралом. Снабжение отбивалось как могло, довольно, надо сказать, неубедительно.

Выждав паузу, Игорь Вешенков, главный юрист компании, обратился к Булыгину:

– Андрей Павлович, не возражаете, мы с Петром Дмитриевичем зайдем перед обедом? По суду нужно переговорить.

Андрей кивнул. Он пресек затянувшуюся свару и запустил совещание дальше. Следом разбирались вопросы технические, где Андрей не был особенно нужен, и он отвлекся на сообщение в телефоне.

11.02.2016, 10:18

Валера Сладков:

Как мой котик? Думает ли о своей девочке?

Андрей на секунду замечтался. Вспомнил тонкое, гибкое тело Вали, ее мягкую ласку, умение предугадать его желания до того, как он сам их осознает.

11.02.2016, 10:18

Андрюшенька:

Только о тебе и мяукает. Когда освобождаешься?

11.02.2016, 10:19

Валера Сладков:

К 17:30, но если меня ждет искрометный секс планирую улизнуть с половины последней пары.

11.02.2016, 10:19

Андрюшенька:

У меня как раз есть немного искрометного. Забрать тебя?

11.02.2016, 10:20

Валера Сладков:

Что значит немного? Конечно забрать.

Андрей так увлекся перепиской, что выпустил совещание из-под контроля. Снабжение и производство вернулись к скандалу. Пришлось брать в руки бразды правления.

Алла проснулась в прекрасном настроении. Комната ее была настоящей катастрофой. Десять лет назад папа, делая ремонт, расстарался как мог для своей принцессы. Ко всему здесь хотелось добавить уменьшительный суффикс: кроватка, письменный столик, занавески, обойки. Даже для десятилетней девочки это было чересчур, а для двадцатилетней девушки совершенно никуда не годилось. Уже несколько раз дело шло к ремонту, но каждый раз Алла чем-то вызывала мамино неудовольствие, и ремонт переносился.

Комната была ужасна, про институт даже думать не хотелось, но настроение было прекрасное. В двадцать лет юное тело генерирует счастье без особенных внешних причин.

Прекрасное утро потускнело очень быстро, стоило Алле добраться до кухни. Там сидела мама в своем прокурорском мундире, хотя ей полагалось уже быть на службе. Ирина Георгиевна была недовольна. Собственно, она была недовольна почти всегда, но Алла с годами стала настоящим экспертом по маминому раздражению. Она сразу почувствовала, что сегодня дела особенно нехороши.

– Ой, мамусик, ты еще дома… – Алла зевнула, потягиваясь. – Доброго утречка.

– Уже хотела будить.

Перед мамой стояла крохотная чашка с кофе, плошка с сырниками и розетки со сметаной и вареньем. Алла опустилась коленями на стул, подхватила сырник и макнула в варенье.

– Тарелку возьми, – раздраженно сказала Ирина Георгиевна и поджала губы.

Алла пошла за приборами. Пожалуй, шалость была лишней, незачем злить и без того злого дракона.

– В институт не опаздываешь? – небрежно спросила Ирина Георгиевна.

– Не, мне сегодня попозже. – Небрежность материнского тона ей особенно не понравилась.

– Попозже. Я разговаривала с деканом, с Сергеем Модестовичем, – Ирина Георгиевна вздохнула и поджала губы.

Алла онемела, уставилась в стол, закрыла глаза и сморщилась так сильно, словно пыталась спрятаться за складками кожи.

– Нечего корчить рожи. Как тебе не стыдно? – сказала Ирина Георгиевна и продолжила с отвращением: – Ты врешь мне в лицо. У тебя есть только одно дело. Учиться. Сносно учиться. Сно-осно. Большего от тебя не требуют, но даже этого ты сделать не в состоянии. Что сказал бы твой отец? Твой дедушка? Твой другой дедушка?

Эту речь Алла слышала многократно. При ее особо тяжких провинностях, случавшихся нередко, мама вызывала к жизни мстительных духов предков. Для наглядности портреты этих заслуженных людей занимали целую стену в кухне-гостиной.

Отец Аллы был генерал-майором авиации, а после отставки работал главой Красногвардейской районной администрации. Он бы достиг и большего, но пять лет назад умер во сне от разрыва аорты. Дедушка Паша, папин отец, тоже служил в авиации. Во время войны он стал знаменитым летчиком-истребителем, а после дослужился до генерал-полковника. Если с папиной стороны попадались и обычные, ничем не примечательные люди, то с маминой таких, кажется, не было вовсе. Дедушка Гоша был генеральным конструктором, разрабатывал тяжелые артиллерийские системы. Среди прочих присутствовали знаменитый хирург, светило палеонтологии, театральный режиссер, внесший вклад, даже поэт Серебряного века (к счастью, второго плана). Мамино родовое древо росло из дореволюционных профессоров, юристов и действительных статских советников. Весь этот тяжкий груз недостижимых образцов с детства давил на Аллины плечи.

– Ты просто позоришь их. Ты неорганизованна, ленива… Ты спишь до двенадцати, – продолжала с отвращением выговаривать Ирина Георгиевна.

– Мама, сейчас пол-одиннадцатого, – довольно удачно огрызнулась Алла.

– Какая разница? – Ирина Георгиевна была закалена в залах суда, так просто ее было с проторенной дороги не сбить. – Ты неблагодарная, безответственная… Алла, что с тобой будет? – Ирина Георгиевна замолчала и продолжила будничным тоном: – Ладно, я на работу опаздываю.

Алла проследовала за мамой в прихожую. Пока Ирина Георгиевна обстоятельно, как и все, что она делала, застегивала сапоги, Алла отчаянно думала, ища выход. Проще всего было перенести беседу на вечер в надежде, что мама поостынет. Но ждать от Ирины Георгиевны эмоциональных решений было так же безнадежно, как пьяных танцев на барной стойке. Она или откажет, или случится чудо. Томить себя до вечера не имело ни малейшего смысла. От неловкости Алла даже поджала под себя ногу.

– Мама, я понимаю, сейчас самое неподходящее время. Хуже не придумаешь. Но уже поздно. Если бы я могла, то не стала бы затевать этот разговор. Вообще ничего не стала бы затевать. Помнишь, мы с девочками собирались в Красную Поляну на эти выходные?

Алла взяла паузу, ожидая ответа или хотя бы кивка. Ирина Георгиевна безразлично обматывала шею бежевым шарфом, не глядя на дочь.

– Наташа уже выкупила билеты… И гостиницу тоже.

Ирина Георгиевна молчала, застегивая пальто. Алла сменила тон на просительно-успокаивающий:

– Я никуда не поеду, но я обещала отдать Наташке… Она иначе не сможет… Не могла бы ты?..

Ирина Георгиевна неторопливо вышла на лестничную площадку, повернулась к дочери и спокойно сказала через раскрытую дверь:

– Алла, ты просто оглушаешь меня своей наглостью.

Ирина Георгиевна спокойно закрыла за собой дверь, обошлось даже без демонстративного хлопка.

Тухлое болотное утро медленно набухало за окном. В кабинет к Андрею зашли Вешенков и Петя. Удивительное дело, жена у Пети неистовая домохозяйка, каждое утро он выходил из дома отутюженный, но уже к обеду смотрелся так, словно спал в костюме. Игорь Вешенков, наоборот, всегда выглядел одинаково, заучкой из низкобюджетного сериала. Узкоплечий, сутулый, без подбородка. На макушке торчит завиток, оправа из дымчатого пластика невероятно старомодная, даже странно, что такие еще продают. Одевался он исключительно в черные костюмы и белые рубашки, рукава у пиджаков были коротковаты и глубоко открывали манжеты рубашек. Редко когда внешность до такой степени обманывает. Игорь был острый, точный и совершенно бесчувственный. Первоклассный специалист, даже, может быть, лучше, чем надо. Добравшись два года назад, всего в двадцать шесть, до места главы юридической службы, он быстро освоился и явно начал посматривать на сторону. Поприще становилось ему тесноватым. Андрей понимал и не обижался.

– Так, по суду мы готовы? – спросил Булыгин.

– Нет. Абсолютно ничего не сделано, – спокойно сказал Игорь.

– Прекрасная новость.

– Вы поручали Петру Дмитриевичу подготовить материалы.

– Поручал.

– Я подготовил.

– Он подготовил.

Булыгин посмотрел на Петю, тот сидел красный и смотрел в стол, уцепившись ладонями за столешницу. Андрей все понял.

– Ознакомьтесь, – Вешенков передал стопку бумаги, листы густо покрывали красные пометки. Всюду были воткнуты иглы восклицательных знаков.

Булыгин пролистал бумаги, закипая.

– Петя. Пе-тя! Что это за херня?!

– Да не, ну, нормально, – Петя, как всегда, оправдывался. – Может, чего-то там немного. Я ж в Перми все время.

– В Перми. Понимаю. А ты представляешь, во сколько обойдется эта твоя блевотина? Так. Когда суд?

– Послезавтра. В пятнадцать часов, – ответил Вешенков.

– Петя, к завтрашнему утру должно быть все готово. В нормальном виде. Хочешь, спи, хочешь, не спи, – Булыгин посмотрел Пете в глаза, стараясь поймать взгляд, но не поймал.

Петя молча сопел, он оторвал взгляд от стола и недовольно посмотрел на Вешенкова, тот спокойно встретился глазами и, кажется, даже немного приподнял уголки рта. Игорь был доволен. Петю он, насколько это возможно при его бесчувственности, терпеть не мог, как любимчика и неумеху. Единственный из всех, Игорь воевал с Петей прямо и бесстрашно.

– Завтра в одиннадцать встречаемся. Если не будет готово, ехай ты Петя в Пермь или еще куда подальше.

Едва за подчиненными закрылась дверь, Андрей продолжил перекидываться сообщениями с Валей. Долгое время телефонная переписка казалась ему молодежным извращением, но со временем он и сам незаметно к ней пристрастился.

11.02.2016, 12:32

Андрюшенька:

Напомни адрес

11.02.2016, 12:32

Валера Сладков:

Соляной 13. Красивейшее здание в стиле итальянского Ренессанса.

11.02.2016, 12:32

Валера Сладков:

А в нем красивейшая девочка с телом богини.

11.02.2016, 12:33

Андрюшенька:

буду искать тебя по репродукции Венеры Милосской.

11.02.2016, 12:33

Валера Сладков:

Сисечки у нас с ней похожи :)

11.02.2016, 12:34

Валера Сладков:

Или выбор пал за безрукость?

11.02.2016, 12:34

Андрюшенька:

Ты просто лучше сохранилась. С руками :) Целую, занят.

11.02.2016, 12:34

Валера Сладков:

сомнительный комплимент, конечно.

11.02.2016, 12:34

Андрюшенька:

?

11.02.2016, 12:35

Валера Сладков:

Жирная она

11.02.2016, 12:35

Валера Сладков:

Две меня

В кабинет проскользнула Света.

– Рекламщики приехали. Карен Левонович тоже уже здесь.

– Запускай, – махнул рукой Булыгин.

Андрей быстро набил сообщение.

11.02.2016, 12:34

Андрюшенька:

Ну, извини, не подумал. До встречи.

Он с трудом справился с зевком и встал, встречая входящих широкой, радушной улыбкой.

Дело шло к часу дня. Алла, все еще в пижаме, сидела на диване в гостиной и крутила в руках телефон, не зная, что предпринять. Тусклое солнце пробивалось сквозь тяжелые портьеры, слабо отсвечивало в лакированном дереве паркета и мебели.

Папа Аллы еще до отставки решил обосноваться в Питере и выкупил большую коммуналку в знаменитом доме, памятнике северного модерна. Ремонт сделали именно так, как Булыгину не понравилось бы, имитируя родовое гнездо с историей. Деревянные панели, колонны, кисти, золоченые багеты, мрамор и бронза. Именитый дизайнер, как мог, сдерживал порывы отца, но в главном уступил армейской решительности. Мама после смерти папы избавилась от наиболее одиозных элементов, и все равно офицерская бескомпромиссность оставалась заметна.

Диван и кресла могли бы украсить гарем ближневосточного нефтяного магната или элитный публичный дом. Для человеческого жилья завитков, кистей и золота тут было с перебором. Каминные приборы сверкали ручками в виде львиных морд.

Надежд оставалось мало. Алла успела обзвонить подруг, переходя ко все менее близким. Денег никто не давал. Вместо этого пришлось выслушать два обзора сложной личной жизни и подробное описание унылого дня рождения, на который она не пошла.

От Наташи было два непринятых вызова и три сообщения. Начала она с «как дела», продолжила «куда пропала :)», и третье уже без смайлика: «срочно перезвони».

Алла от безысходности позвонила тете Кате, но мама успела, конечно, предупредить и денег велела не давать. Ирина Георгиевна никогда ничего не забывала. От звонка остался кислый привкус опять проигранной партии.

Денег не было катастрофически. Полученное от Кристины и немногое собственное Алла спустила на комплект белья в Agent Provocateur. Дура. Зачем, спрашивается, нижнее белье, если нет мужика? И обратно его не берут. Все равно бы не хватило, но хоть как-то выкрутиться.

Она перебрала в голове наличное имущество. Айфон с треснувшим экраном, трехлетний макбук. Цацки у нее не из тех, что можно продать, во всяком случае, быстро, сплошная эмаль. Что-то могли стоить бабушкины серьги, но вряд ли много, а если мама узнает…

Оставались мужчины. Если бы только она рассталась с Сережей менее отвратительно. Для него такая сумма была меньше чем ничего. В их поездках, насколько понимала Алла, он платил вдвое, втрое, а то и вдесятеро больше за одни только сутки в гостинице. Если бы только иначе…

Сережа был вдвое старше, но Аллу это не смущало. Он был легкий, внимательный, уравновешенный, умный и без проблем. Полная противоположность домашним мальчикам, с которыми она встречалась до него. Отчасти тогда и гораздо сильнее позже Алла поняла, как умело он делал свои желания ее желаниями.

Денег у Сережи было неприлично много. Сам себя он называл бомжом на том основании, что жил на несколько городов сразу. В Питере Сережа занимал огромную мансарду окнами на Неву. Подразумевалось, что он давно не живет с женой, она присматривала за тремя детьми, учащимися в Англии.

Очень скоро в ванной, прилегающей к его спальне, Алла завела зубную щетку, халат, еще какую-то косметическую чепуху. Она, стыдно вспомнить, задумывалась о замужестве и даже слегка планировала свадебное путешествие.

Сережа бывал в городе через неравномерные интервалы времени. В промежутках он постоянно просил ее приехать к нему или съездить куда-нибудь вместе. Алла, внутренне ликуя, старалась откликаться не на каждое предложение. Стоило сказать «да» – и спустя несколько часов она летела бизнес-классом в Берлин, Новосибирск, Сингапур или Мадрид. Однажды Алла раскапризничалась, отказываясь лететь с двумя пересадками (стыковки действительно были ужасно неудобные), и Сережа заказал ей отдельный борт.

Это была потрясающая, ошеломляющая жизнь. Не только из-за роскоши, может, даже не столько. Люди. Люди, с которыми она встречалась благодаря Сереже. Благополучные, невероятно успешные, умные, знающие жизнь. С ней флиртовали, ей оказывали знаки внимания. Сережин приятель, начальник департамента МИДа, узнав, где учится Алла, поднял брови: «У Володи?» Он, оказывается, дружил с ее ректором много лет, еще со времен совместной дипломатической службы в восьмидесятые. Мужчина просто расцвел, вспоминая их совместные шалости в Брюсселе.

После парения в высших сферах трудно было возвращаться к учебе, в дряхлые аудитории, в облупленные коридоры, пованивающие туалетом. Еще труднее было чувствовать и признавать свое униженное положение по отношению к преподавателям, лысым неудачникам в растянутых свитерах. После частых поездок с Сережей нагонять нужно было изо всех сил, а заставить себя не получалось.

Ну и, честно сказать, в глубине души жила уверенность (ни на чем не основанная), что при любых затруднениях Сережа разрешит их с обычной волшебной легкостью.

В безоблачную романтику вторгались неприятные шпильки, и чем дальше, тем больше. Жена Сережи со временем становилась как-то все менее бывшей. Началось с намеков общих знакомых и легкой, совсем неуловимой иронии его секретарши. Алла списала все на девичью зависть. Потом она была в Москве и, сломив довольно упорное сопротивление, напросилась к Сереже в гости. Ухоженный особняк был полон отчетливых женских следов. Алла с некоторым напряжением отнесла их на наследие супружества. Должна же она (она!) где-то жить, когда дети посещают отца.

Последней каплей стал визит Сережи с семьей в Питер, о котором Алла узнала задним числом. Мстительные подружки пересказали подробности. Сомнений не оставалось. Жили они в "Four Seasons", о квартире на набережной жена, разумеется, ничего не знала.

Алла взбесилась и провела расследование. В эпоху соцсетей трудно что-нибудь скрыть, особенно если жена и старшая дочь мнят себя светскими леди и постят фотографии каждые пятнадцать минут. Перечитала переписку в Whatsapp и сопоставила даты. Все сходилось. Строго расспросила общих знакомых, те отводили глаза. «Ты разве не знала? А мы думали…»

Первое время она не отвечала на его звонки и сообщения. Какого черта? Потом передумала и согласилась на встречу в "Four Seasons". «Скотина! – думала она. – Даже на квартал не отошел! Туда же ведет! Сволочь!» Обида была малообоснованной. Сережа просто жил в пяти минутах ходьбы и давно обжил бар на первом этаже гостиницы.

Алла весь день наводила красоту, готовясь к схватке, которую позже назвала битвой при "Four Seasons". Сережа встретил поток обвинений спокойно и улыбчиво. Он ничего не отрицал и не признавал, отбивался встречными вопросами. «Кто тебе сказал?», «С чего ты взяла?», «Почему ты так решила?», «Ну, фотография, и что с того?».

Алла пришла в ярость, утроила напор, выкладывая на стол неоспоримые доказательства. Наконец Сережа поднял руки, показав ей ладони.

– Хорошо, ты права. Но я ведь ничего не обещал, правда? А ты могла без труда все узнать и месяц, и два назад. Могла просто спросить меня. Почему же ты этого не сделала?

– Мне даже в голову не могло прийти, что ты…

Сережа остановил ее тем же жестом.

– Ты ничего не сделала, потому что не хотела ничего знать. Вернее, ты и так все знала, пусть даже и не признавалась себе.

Сережа спокойно выслушал ее звонкие слова, дружелюбно кивая.

– Тебе просто все нравилось. Чем же ты теперь недовольна? Нравилось проводить со мной время, нравились подарки, нравилось, что у тебя остается достаточно свободной от меня жизни, нравилось получать деньги…

Алла взорвалась. Она, конечно, и до этого не была спокойна, но тут просто слетела с катушек.

– Ублюдок! – кричала она. – Засунь себе в жопу свои подарки! Я тебе все верну, все твои блядские бабки, все это говно!!!

Сережа некоторое время слушал, продолжая мягко кивать. Потом опять показал ладони, молча встал, кинул на стол пятитысячную и ушел, так ни слова и не сказав.

Не меньше недели Алла бесилась, избивала подушки, вела бесконечный монолог, полный язвительных обличений, изобретала красивые жесты. Немного успокоившись, во многом с Сережей согласилась.

Он действительно давал ей деньги. Давал элегантно и ненавязчиво, но давал. Работа, которую она для него делала, была только вежливым предлогом. Вечеринка, которую она организовывала, подготовка подарков к праздникам, разработка сайта, прием и размещение партнеров – все мог организовать штатный питерский персонал Сергея. Даже нанятый сторонний человек обошелся бы раз в десять дешевле. Чего уж кривить душой, даже тогда Алла понимала, что это подарок. И брала. Кто она, спрашивается, после этого?

И жизнь ей такая нравилась. Нравилось не зависеть от мамы, нравилось летать бизнес-классом, нравилось вызывать шофера. Нравилось. Наверное, Сережа прав, именно поэтому ей было удобно ничего не замечать. И кто она после этого?

Рассчитаться нечего было и думать. Деньги давно растворились в кассах ресторанов и магазинов, а раздобыть такую сумму Алла могла, разве что продав почку.

Если бы только поменьше кидаться словами при расставании…

Алла покрутила эту мысль в голове, и она ей не понравилась.

– То есть, – думала она, – я бы сейчас еще и чаевых выпросила? И чем я тогда отличаюсь от Кристины? Завышенным тарифом?

Алла даже встала на диван, чтобы посмотреться в зеркало над камином. Результат ей не очень понравился.

– Безусловно, завышенным.

Ни угрызений совести, ни сожаления Алла не чувствовала. С университетом, конечно, получилось нехорошо, но винить здесь, как ни хотелось бы, некого, сама дура. Возомнила о себе невесть что. Пока она каталась по мадридам, пока терзалась обидой, учеба была запущена безнадежно. В целом же, время она провела с ним замечательно, интересно и даже весело. Любовником Сережа был неплохим, пусть и не особенно сильным. Прямо скажем, в ее послужном списке были связи куда более гадкие и бессмысленные.

Что бы сказал папа? И дедушки? И прадедушки? Ну их всех к чертовой матери!

Алла решительно придвинула к себе макбук. Постаралась вспомнить, как там было, «содержанки люкс»? Почти сразу нашла сайт. Открыла форму регистрации. В конце концов, чего я теряю? В крайнем случае попью кофе с каким-нибудь придурком. А может быть весело.

Свое имя она указать не решилась, назвалась Алевтиной. В описании вбила: «интеллигентная, веселая и с чувством юмора!) Исключительно ищу длительные отношения!» Вместо фотографии поставилабукет цветов.

Сообщения посыпались сразу, но что это были за сообщения!

Ей предлагали прямо сейчас приехать в гостиницу. Спрашивали, почем будет за два часа. Интересовались, не найдется ли подруги. Кирилл, тридцати трех лет, уговаривал немедленно приехать в гости и ни в коем случае перед этим не мыться. Некто Иван Петрович, сорока семи лет, со всей старомодной учтивостью попросил его выпороть. Леня, сорока пяти лет, написал: «Ты просто красотка. Поужинаем сегодня?» Это показалось симпатичней остального, пока Алла не вспомнила, что в анкете у нее фотография букета.

Анкеты новых девушек постепенно сталкивали ее все ниже, поток сообщений постепенно истончался. Видимо, наиболее буйные, сидевшие на сайте круглосуточно, уже ей отписались. Алла решила сменить тактику. Она подготовила сообщение и разослала по десятку анкет, выглядевших наиболее пристойно.

BMW Андрея ковылял в бесконечной пробке, тянувшейся по Московскому. Было скучно. Он уже предупредил Мухиддина, что задержится минут на десять, но, похоже, придется звонить опять. Андрей не выдержал и взял телефон в руки. Нездоровое это занятие – копаться за рулем в телефоне, но заняться было совершенно нечем. Он проверил сообщения на сайте. Четыре непрочитанных.

Света, двадцать один год, спрашивала, куда он пропал. Не выдержала характера. Андрей был избалован женщинами, вторую встречу с ним следовало заслужить. Свете, двадцать один год, унылой, хоть и длинноногой рыбине, этого не удалось. Совершенно точно не удалось.

Прасковья, девятнадцать лет, злоупотребляла смайликами. «привет) Познакомимся? Понравилась твоя анкета, пришли свои фото :)». Девичья фантазия при выборе псевдонимов ограничивается двумя основными маршрутами. Либо что-то старорусское — Ульяна, Мирослава, Бажена, либо что-то такое залихватски тропическое — Анжелика, Изабелла, Сабина. Андрей посмотрел фотографии Прасковьи. Грустное зрелище. Если уж при нынешнем уровне профессиональной съемки и обработки фотографий достигнуты такие скромные успехи, можно представить печальную реальность.

Сообщение от Иришки, тридцати девяти лет, он удалил не читая. Бывают все-таки неувядающие оптимистки.

Осталось сообщение от Алевтины, девятнадцати лет. Аватаркой стоял букет цветов, что могло обещать приключение. Лицо стесняются выставлять чаще всего девушки, делающие первые шаги в профессии, способные еще на некоторую искренность.

Алевтина(19):

Здравствуйте, Анджей! как Вы поживаете? Расскажите пожалуйста кого именно хотели бы найти на этом сайте? Буду рада Вашему ответу )

Андрей вбил ответ:

Анджей(39):

Может быть сперва о себе расскажете/покажете? Мало ли, вдруг я хочу этого не от вас :)

Сзади начали отчаянно бибикать. Андрей поднял глаза – пробка куда-то делась, перед ним была пустая дорога.

Андрей торопливо переоделся. Второе опоздание за сегодня, особенный какой-то складывается день. На пути из раздевалки в зал он проверил телефон. Девушка обрушила на него целый шквал слов.

Алевтина(19):

Я брюнетка, длинные волосы, большие зеленые глаза и пухлые натуральные губы, 170 рост,вес 53 кг,у меня грудь 2 размера, а талия 59 см, присутствует попа, как женственная черта фигуры)Я люблю стильно и со вкусом одеваться, подчеркиваю свои достоинства. И я за натуральность))))

В одно сообщение слова не влезли.

Алевтина(19):

Получаю высшее образование, разряд по теннису, увлечения и тд)весьма насыщенная жизнь благодаря всем возможностям, которые предоставлены временем и городом, в котором я живу!по этой причине ни в коем случае не будет для мужчины, которого ищу проблемы под названием «выедание мозга» или принудительного внедрения в мозги) отношусь доброжелательно и искренне к людям)

Андрей в некотором недоумении оставил телефон на скамейке в зале. Ни один из стандартных ответов не показался ему подходящим.

– Давай, давай, поехали! – Мухиддин сопровождал каждое слово хлопком ладоней.

Мухиддин предпочитал интенсивные тренировки. Андрею и самому так больше нравилось, но сегодня темп был задан на выживание. Видимо, после Булыгина был еще кто-то записан, и тренер пытался нагнать двадцать минут опоздания.

Андрей занимался боксом класса с шестого. Была там, конечно, проигранная драка в школьном дворе. С обидой он разобрался без кулачных искусств, даже стали приятелями, а заниматься уже понравилось. Большого боксера из Булыгина не вышло, природных данных не хватило. Институтская сборная осталась пиком его карьеры. В жизни навык тоже не особенно пригодился. Ему доводилось попадать в разные ситуации, часто довольно резкие, но дрался он начиная со старших классов считаные разы, и, кстати сказать, не особенно успешно. Теперь бокс стал формой фитнеса — все веселее, чем крутить велотренажер или топтаться на беговой дорожке.

Андрей так и не нашел достойного ответа и, дождавшись паузы, отправил посредственную банальность. Самому не понравилось.

Анджей(39):

Ух, Алевтина, давайте для начала фото обменяемся.

– Андрей! – Мухеддин возмущенно развел руками.

Булыгин отложил телефон, взболтнул головой, взбадриваясь, и вернулся к тренировке.

Алла решила подойти к делу научно. Двух-трех свиданий, чтобы понять систему таких встреч, должно быть достаточно. Дальше, наверное, станет скучно. Она взяла листок бумаги и аккуратно выписала возможных кандидатов, производивших впечатление вменяемых. Она вычеркивала одного за другим. В итоге остался Леня, сорока пяти лет, и Коля, тридцати трех. Был еще немногословный Анджей, ему она послала фотографии, те же, что и остальным. Отбор двух снимков, где она хорошо выглядит и не очень на себя похожа, отнял не меньше часа. Алла не забыла проверить снимки в интернете, поисковики их не знали. На всякий случай она немного подправила фотографии, чтобы точно было не найти. Для Анджея сопроводила текстом:

Алевтина(19):

Может быть и вы меня заинтересуете какой-нибудь информацией о себе?

Ответ пришел только через час. Интересно, он на работе или интересничает? На снимке было лицо самого симпатичного ей типа. Некрасивое, немного волчье, но такое, мужское. Тексты, правда, приходили совершенно безликие:

Анджей(39):

Ну, я бизнесмен, женат, что бы вас еще интересовало?

Андрей скучал в ресторане, ждал двух наглых москвичей. Не поленились, приехали выкручивать руки. К тому же еще и опаздывали. Фотографии девушки ему приглянулись. Не красавица, но типаж совершенно его. К тому же, похоже, не совсем деревянная и не профессионалка. Он хотел проверить телефон, но увидел москвичей, озирающихся посреди зала. Хостес что-то щебетала, пытаясь привлечь их внимание, но они полностью ее игнорировали. Андрей встал, приветливо улыбаясь, и помахал москвичам.

Булыгин на аварийке приткнулся напротив входа в «Муху». За десять минут мимо проползла только одна машина, протиснулась в оставленный просвет. Сгущались молочные сумерки. Падал неторопливый снег, покрывал пушистыми хлопьями припаркованные машины, фонари, тонкие ветки юных деревьев. Было так красиво и спокойно, что Андрею даже захотелось закурить. Он бросил лет восемь назад, но тени зависимости прорывалась иногда в самые странные секунды. Андрей решил проверить, не ответила ли девушка с сайта, сунулся за телефоном, но достать не успел.

Валя впорхнула на пассажирское сиденье. Она вообще двигалась с балетной грацией.

– Котик, я жутко соскучилась! – Валя влипла в него глубоким поцелуем.

Андрей ответил на поцелуй, прижал к себе легкое гибкое тело. Отодвинулся и осмотрел с хозяйской гордостью. Валя была хороша. Может, немного старовата для его подружки, уже двадцать пять, но очень хороша. Правильные черты, длинные черные волосы, тонкая и высокая.

Андрей не мог представить ее взаимоотношений с преподавателями, соучениками и особенно соученицами. Валя была старше, она была ухоженна вопреки небрежности, принятой у художественных девушек. Одевалась дорого и элегантно, подчеркивала свою искрящуюся сексуальность. Исключительный контраст с мешковатыми кофтами, мятыми юбками этнических расцветок и огромными шарфами тусклых цветов. Была весела и дружелюбна – полная противоположность обычной в среде напускной депрессивности. (Кислая физиономия – распространенный способ придать себе глубины). Послушать Валю, так она была всеобщей любимицей, душой курса. Андрей ей нисколько не верил, и, кстати сказать, напрасно, почти так оно и было.

– Голодная? – спросил он.

– А ты? – Она гладила его руку, зажав между своими, рассматривала сверкающими глазами.

– Ну, так, перекусил. Встреча была в «Гастрономике».

– Есть я хочу, – задумчиво сказала Валя, – но тебя все-таки больше. Поехали, закажем.

В получасе ходьбы от Мухинского училища Алла наносила макияж. За окном падал снег, красиво сверкая в свете уличных фонарей. Иногда ей казалось, что косметический столик с припасами – слишком взрослая вещь для ее детсадовской светелки. Предстоящие свидания волновали ее, волновали намного больше, чем обычные.

«Интересно, – подумала она, – это со страху или мне просто нравится быть продажной женщиной?» Использовать более сильные слова Алла не решилась.

Первое свидание было назначено в «Коко-Боно», модном ресторане, где она пока не бывала, но много слышала. Тут были и свои плюсы, и свои минусы. С одной стороны, мужчина был, видимо, понимающий, с другой — там легко можно было встретить знакомых. Даже мужчина мог оказаться знакомым. Мысли об этом и пугали, и щекотали нервы. Алла решила проверить сообщения. Волчара ответил, многословием он не баловал.

Анджей(39):

По мне, так вся эта переписка – ерунда. Все равно ничего не поймешь. Давайте лучше при встрече. Завтра в 6 удобно в центре?

Алла решила подождать с ответом. Раз уж он берет паузы по часу, девушке сам бог велел. Подъезжая к ресторану, Алла отправила волчаре сообщение.

Квартира у Вали была однокомнатная, арендованная, но в центре и, что называется, с евроремонтом. Такие гнездышки – популярная инвестиция у верхнего слоя среднего класса. Выбирая жилье, Валя пересмотрела квартир пятнадцать, не меньше. Она с самым серьезным видом советовалась с Андреем, заставляла рассматривать фотографии. На его взгляд, все эти квартиры различались исключительно оттенками ламината.

Валя как могла обжила бездушное съемное жилье. Всюду появились игрушки, пледики, подсвечники, рамочки, подушечки, словом – всякая уютная дребедень. У мужчины в жизни что-то в этом роде может появиться только в трех случаях: у него есть женщина, он гей или у него кропотливый дизайнер.

На журнальном столике перед диваном остались распахнутые пластиковые контейнеры с закусками, тарелки, пустая ее и чуть тронутая его, ополовиненная бутылка вина, два пригубленных бокала. Сорванная одежда в беспорядке валялась по всей комнате. Его серые с черным поясом трусы как-то попали на морду плюшевого волка, жившего на диване.

Валя сидела на нем, мягко поднимаясь и опускаясь. Глаза были прикрыты. Валя до боли сжимала его грудь и издавала негромкий стон при каждом движении. Андрей гладил ее грудь, на мгновение прижал к себе для поцелуя. Валя была из немногих женщин, с которыми он был способен добраться до конца, почти не помогая себе фантазией. Андрей почувствовал приближение и поддернул ладонями вверх ее бедра. Валя соскользнула вниз, плотно, но мягко обхватила член губами и быстро задвигала ладной небольшой головкой.

– У-уу, ням-ням-ням. Было офигенно. Тебе понравилось?

Валя поднялась наверх и прижалась, чуть ли не облизываясь. Андрей вместо ответа довольно небрежно погладил ее спину и поцеловал в плечо. Валя легко спорхнула с кровати.

– Я в душ. Андрей Палыч, вы со мной?

– Сейчас, чуть отдышусь. Кстати, деньги дошли? Я посылал вчера.

– Да, спасибо, котик.

Андрей проводил выходящую Валю взглядом.

«Вот всем хороша, – подумал он, – разве чуть приторна».

Андрей, не вставая, дотянулся до штанов и достал из кармана телефон.

Алевтина(19):

Давайте попробуем))

Ресторан «Коко-Боно» оказался просто огромным. Зал простирался в необозримые дали, разделенный стеллажами с кокосами, кадками с пальмами, какими-то подозрительными лианами, похожими на искусственные.

– Вас проводить? – суетилась хостес, семеня за Аллой. – Вы кого-то ищете?

– Да-да-да, – ласково и неопределенно отвечала она, – сейчас-сейчас.

Алла прошла по залу не раздеваясь, только сняла шарфик и расстегнула шубку. Открылось декольте ее лучшего платья. Знакомых лиц, кажется, не было. Алла вытащила телефон, волчара успел ответить.

Анджей(39):

Тогда завтра в шесть, я свяжусь за час.

Алевтина(19):

Ок

Алла быстро отправила сообщение и набрала первого сегодняшнего кавалера. Откуда-то справа заиграл «Владимирский централ». Сам выбор мелодии уже не обещал ничего хорошо. Алла повернулась на звук и остолбенела. Из-за стола поднималась гигантская туша, бока свисали на бедра, щеки – на плечи, голова была выбрита, но уже пробивались клочки седого пуха. Лет, наверное, шестьдесят. В руках туша сжимала крохотный букетик, тонущий в кулаке размером с ведро. Он широко улыбнулся, открыв зубы, в основном золотые.

Алла, не разбирая дороги, рванулась к выходу. Влетела в официанта с подносом, посуда разлетелась с веселым звоном. Алла, не останавливаясь, побежала дальше. Кварталах в трех от ресторана немного пришла в себя и зашла в кофейню отдышаться.

«Да, – думала Алла над вторым капучино, – приключение. Кто бы мог подумать, что я могу так бегать на шпильках. Не хватит ли на сегодня экстрима?»

План на вечер был составлен самый тщательный. Она приходит к полседьмого на встречу с Гнусной рожей (заранее же было ничего не известно, фотографии он приложил то ли не свои, то ли очень древние и обработанные). Пьет кофе. Если он ничего, отменяет следующую встречу, назначенную на полвосьмого, если чего, то двигает на второе свидание.

Как всегда с ее планами, получилось не очень. Для начала, она опоздала на полчаса, еще минут двадцать бегала и приходила в себя. Нужно, наверное, написать парню, чтобы не ждал. Можно, правда, и не писать, пусть подождет. Только на пользу. Алла достала телефон. Тридцать три года, хорошее тонкое лицо, не в ее вкусе, но интересное.

– Аллыч, здорово!

Ира и Света лезли к ней целоваться, Алла едва успела отключить телефон. Вот как, спрашивается, жить в этом городе? Куда ни придешь… Секундой позже Алла сообразила, что место для уединения она выбрала так себе. Рядом был модный в этом году клуб и большой концертный зал, где выступал сегодня «Ленинград». Девочки, судя по виду, туда и собирались. Вечно в этой кофейне все встречаются.

– Тоже с нами? – спросила Ира.

– Не-е, – протянула Света, – у Аллыча явно другие планы. Ты что, не видишь?

– Да ну его нафиг, – настаивала Ира, – давай с нами. Наташка сейчас подтянется.

– Она, кстати, тебя очень ищет, – со значением сказала Ира, – и чего-то мне показалось, не особенно любит тебя сегодня.

– Девушки, убегаю, – поднялась Алла. – Прошу простить, планы.

– Стоящие? – спросила Ира.

– В самый раз.

Кавалер номер два выглядел существенно лучше. Лет ему, может, было и больше чем тридцать три, но ненамного. Фотографии тоже были его, лицо, правда, оказалось неприятно подвижным, оно ежесекундно складывалось в новое выражение. «Нервничает», – решила Алла.

– Здравствуйте! – со всей приветливостью сказала она. – Алла.

– Опаздываешь, – хмуро ответил мужчина.

Алла скорчила мордочку и качнула головой, дескать, да, бывает, но можно и проявить к девушке снисхождение.

– Пошли, – сказал он.

Мужчина быстро двинулся по улице Марата, как всегда у Невского, многолюдной. Шел он быстро, так что Алле приходилось семенить, чтобы не отставать. К тому же нужно было уворачиваться от встречных прохожих. Небольшая кармическая расплата за хостес, гонявшуюся за ней по всему ресторану. Уже через минуту эта прогулка Алле надоела.

– Стесняюсь спросить. А куда мы, собственно, сударь, направляемся? – весело поинтересовалась она.

Мужчина резко остановился, развернулся к ней и с изумлением осмотрел.

– Как куда? Ты что, дура? В гостиницу.

Алла в ужасе сделала два шага назад, сошла с тротуара, от неожиданности чуть не упала и сделала еще два шага, ловя равновесие. С визгом колес и непрерывным сигналом в полушаге от нее едва успело остановиться такси. Алла секунду смотрела на машину, пытаясь понять, что вообще происходит. Потом подскочила к пассажирской двери и начала изо всех сил дергать за ручку, не соображая, что дверь заблокирована. Водитель вряд ли был рад такому клиенту, но, опасаясь, видимо, за судьбу ручки, дверь открыл. Алла нырнула внутрь.

– Давайте вперед!

– Куда? – со вздохом спросил водитель.

– На этот, на Суворовский.

Неудавшийся кавалер с тем же выражением удивления на лице проводил взглядом такси и пожал плечами.

Алла после тренировки ждала встречи в пиццерии напротив школы. Ни грамма косметики, волосы забраны в хвостик. Она повозилась со смартфоном, попробовала посчитать сообщения и звонки от Наташи. Ничего не вышло, тут уже шла какая-то высшая математика. Жутко не хотелось, но, похоже, без крайних мер было никак не обойтись.

Погода стояла серая и пасмурная, медленно подкисал снег, потерявший уже вчерашнюю белизну. Подъехала и лихо припарковалась крохотная спортивная машина с разводами грязи. Алла ничего в машинах не понимала, но смотрелось дорого. Из-за руля выбрался Даня. В своем репертуаре. И на эту встречу сумел опоздать. Отпустил модную бородку. Идет. Даже на мужчину похож. Заметив Аллу, он с энтузиазмом замахал рукой. Алла слабо махнула в ответ.

– Привет! Как жизнь? – Даня опустился за столик.

Алла неопределенно пожала плечами. Выглядел он хорошо, пожалуй даже лучше, чем ей казалось по памяти. Вырядился стильно, немного ярковато и вообще чересчур, но стильно, ничего не скажешь. Старался.

– Жутко рад тебя видеть. Все хорошеешь.

Алла слегка улыбнулась и опять пожала плечами.

– Как ты? – Молчать дальше было не совсем прилично.

– Сама знаешь, – Даня со значением посмотрел ей в глаза, – не очень.

– Как родители? – Алла отчаянно постаралась увести разговор в сторону.

– Вообще нормально. Спрашивают все время, что у нас случилось.

– А ты?

– А я говорю: «Отстаньте». Кстати, тут подтвердилось, что ты чистое золото. Я недавно слегка накосячил, и мне финансирование пока перекрыто. Зато. Стоило сказать мамхен, что это для тебя, и пещера с сокровищами широко распахнулась.

Даня выложил на стол конверт и щелчком подтолкнул к Алле.

– Так что теперь ты мой сим-сим.

– Не смей.

– Шучу.

– Даня, спасибо. Я бы никогда тебя не попросила, если бы не край. Я верну в течение месяца.

– Да ладно, не парься. С мамой траблы?

Алла пожала плечами.

«Что-то я многовато пожимаю плечами», – подумала она.

Алла встала, запихивая конверт в боковой карман сумки.

– Спасибо тебе еще раз. Я верну.

Даня ухватил уходящую Аллу за руку.

– Это ведь был просто пьяный бред. Ну, перебрал. Прости ты меня, пожалуйста.

Алла, плотно сжав губы, отрицательно покачала головой и ушла.

В действительности дело было не в том, что он ей изменил с подругой (даже с двумя, если уж прямо). Ну или не только в этом. Он мальчик и останется мальчиком надолго, если не навсегда. Нет ему никакого смысла взрослеть, родители обеспечат бесконечное детство. А она хотела с мужчиной. Вот как сказать об этом Дане? Совершенно невозможно.

Алла складывала чемодан. В голове крутился предстоящий разговор с мамой. Было приятно, даже радостно представлять мамино лицо, но и страшновато. Подумала и решила, что три свитера на три дня – это перебор. Оставила два. Долго рылась в поисках флисового нашейника, куда-то заблудившегося между сезонами.

Позвонила мама. Начала, как всегда, без предисловий. Отдавая команды подчиненным, Ирина Георгиевна не считала нужным расшаркиваться. Она приказывает, они исполняют, и нечего время терять.

– Никуда не уходи. У нас сегодня тетя Оля и Валерий Геннадич. Я договорилась, он берет тебя к себе. Нечего год бездельничать.

– Мама, а меня ты не хочешь о чем-нибудь спросить?

– О чем? – искренне не поняла Ирина Георгиевна. – Короче, мне некогда, сиди дома.

От ярости у Аллы раздулись крылья носа и застучало в висках. Прежде чем она успела выразить это в словах, Ирина Георгиевна повесила трубку. Алла сама ее набрала, пальцы от злости плохо слушались. Словно бусинки нанизывались гневные слова, складывались в обличительный текст: «Я взрослый человек! Ты не можешь обращаться со мной, как… Мне двадцать один год! Я имею право на…» Слова пропали зря, Ирина Георгиевна отбила три звонка подряд.

Алла начала строчить сообщение и только тут увидела непринятое от вчерашнего волчары.

Анджей(39):

Все в силе?

Алла ответила ему прежде, чем задумалась.

Алевтина(19):

Конечно

«Ладно, – думала она, – хорошо».

Алла села за туалетный столик и принялась за макияж. Она наносила косметику с сосредоточенной яростью. В боевиках восьмидесятых главный хороший примерно так готовился к решительной победе над плохими.

Волчара назначил встречу в небольшом ресторанчике на одной из улочек, пересекающих Рубинштейна. Отличный выбор. Вроде бы самое биение жизни, но само местечко неприметное, шансы встретить знакомых невелики. Похоже, опытный человек. Волчара уже сидел за столиком, возился с телефоном. Пожалуй, в жизни он даже интересней, чем на фотографии. Некрасивый, но мужественно опасный.

– Здравствуйте. Алла, – подошла она к столику.

– Андрей, – он встал.

– Приношу извинения за опоздание.

– Ничего страшного. Вы же девушка. Если я правильно помню, так положено.

«Угу, конечно, – подумала Алла, – прям ты все забыл. Сама невинность».

Она рассматривала меню, считала сегодняшние калории и все время сбивалась.

– Алла, не хотите чего-нибудь заказать? Это ни к чему не обязывает.

– Ну, не знаю. Может, салатик… с грушей… или…

– Диета? – спросил Андрей.

Алла ткнула в него указательным пальцем.

– Бинго!

За первым бокалом красного он продолжил игру в невинную овечку.

– Извини, я немного стесняюсь. У меня мало опыта. То есть опыт у меня есть, но такой, немного проржавевший. Раритетный, – сказал Андрей, преданно глядя в глаза.

«Кого ты лечишь, волчара?» – подумала она, но вслух сформулировала иначе:

– Так и не скажешь.

– Я хорошо притворяюсь.

Андрей успел понять, что сегодня она с ним не пойдет, а может, и вообще не пойдет. Девочка была из нечастой для таких свиданий категории. Ищет развлечений, сама не знает до конца, чего хочет. Еще Андрей понял, что тактику надо менять. Легенда о верном муже, который с годами потерял любовь и жаждет обрести ее на стороне, тут явно не работала. Жаль. Ничего лучше, чтобы раздвинуть ноги и завоевать кусочек сердца, он не знал.

– Расскажите о себе. Чем увлекаетесь? – Алла решила, что пауза достигла нетерпимых размеров.

– Увлекаюсь? – Андрей улыбнулся. – Если я правильно помню, раз уж на свидании дело дошло до увлечений и путешествий, значит, дела хуже некуда, а тишину заполнять надо.

Алла опять ткнула в Андрея пальцем. Хорошо подмечено.

– Ага. Хотя у нас вроде неплохо клеится. Кста-ати, у нас свидание?

– Ну, вроде, – пожал плечами Андрей.

Официант принес Алле второй бокал красного. Андрей из своего отпил едва ли треть. Он был за рулем.

– Ужасно нетипично для такого знакомства, но ты ведь местная, питерская?

– Снова бинго! Меня выдает зеленоватый цвет лица?

– Да нет, – Андрей широко улыбнулся, – под тончиком не видно. Школа с углубленным английским?

– Это провал. С французским.

Андрей рассказал смешную историю про своего приятеля, француза и гомосексуалиста, держащего в Москве ресторан. Потом чуть менее смешную, но куда более интересную про своего многолетнего питерского приятеля-гомосексуалиста. Алла ответила историей про свою подругу, которая переспала с девушкой, сама того не заметив. История была, конечно, про саму Аллу, и Андрей это понял. Рассказывала она хорошо, но сюжет был слабоват для пересказа, если только не волновал рассказчика лично.

– Тебе двадцать, двадцать один?

– Похоже, тайна раскрыта. Я стара, мне уже двадцать. Но как ты узнал? Я плохо сохранилась?

– Ну, ты же не принимаешь ежедневную ледяную ванну. А если серьезно, это народная мудрость. Любая девушка на сайте на два года младше, на два сантиметра выше и на два кило легче, чем в реальности.

– Я просто боялась, что меня засекут знакомые, – шутливым шепотом сказала Алла.

– Понимаю.

Андрей подвез Аллу к «Комикам». Домой она пока не собиралась, пусть там мама сама на работу устраивается. На прощанье Алла клюнула Андрея в щеку.

«Мило, – думала она, – мило. На этом придется, конечно, закончить. Но мило. Волчара не подкачал».

«Не красавица, конечно, – думал Андрей, – но симпатичная. Плюс обаяние. И умница. И с юмором».

Воскресенье прошло у Андрея неплохо. К двенадцати он завез Петю на день рождения одноклассницы. В целом Андрей считал, что нет на свете ничего лучше маленьких девочек, но Анжела определенно выбивалась из правила. Она была неприятной и капризной девицей с крысиным личиком. Родители тоже не подкачали. Конечно, от людей, назвавших собственную дочь Анжелой Ушкиной, многого не ждешь, но они сумели превзойти худшие ожидания.

Папаша оказался отставной нефтяной деревенщиной за шестьдесят. Почему-то он выбрал для пенсии Питер, а не Москву. Мамаша — крашеной блондинкой лет тридцати пяти, до неприличия накачанной индустрией красоты во всех возможных местах. Супруги Ушкины жаждали светской жизни. Девятый день рождения дочки был устроен с пышностью и глубиной программы богатой провинциальной свадьбы. Был даже фейерверк и тамада с тостами и конкурсами. Ушкины все делали неправильно. Слишком много радушия, слишком дорого, а с местом полный провал. Тут Андрей понял, что подцепил словечко от давешней девочки. Этот ресторан, оформленный под восемнадцатый век, пережил свои лучшие времена лет десять, если не двадцать назад. Никто сюда не ходил, исключая иностранцев и москвичей.

Булыгин сослался на форс-мажор на работе и сбежал. Форс-мажор, кстати, был настоящий, но недельной давности. Освободившиеся несколько часов Андрей очень приятно провел у Вали.

Пока она была в душе, он быстро настучал сообщение Алле.

14.02.2016, 15:32

Андрей сайт:

увидимся завтра?

Сообщение заняло всего несколько секунд, но именно в этот момент в комнату зашла голая Валя, вытираясь полотенцем.

– С кем это ты там? – подозрительно спросила она.

– Да дочка дурит.

Валя опустилась на постель. Подсунула ему под спину подушку – он полусидел в кровати. Длинно поцеловала в губы, пробежалась быстрыми поцелуями по груди, опускаясь все ниже, и занырнула под одеяло.

Андрей был у Вали третьим по счету женатым мужчиной в возрасте и с положением. Именно эти связи оказались у нее самыми длительными и успешными. Со свободными примерными ровесниками (кстати, тоже не особенно многочисленными), напротив, выходила сплошная катастрофа. Взрослые мужчины обеспечивали недоступный комфорт, возможность получать еще одно высшее образование (наконец-то правильное, как ей казалось), а главное – относились к ней с теплотой и благодарностью. Оба предшественника Андрея хотя и бросили ее, но остались с ней приятелями, Валя всегда могла рассчитывать на их помощь.

Из ровесников Валю оставил только один, остальные же рано или поздно начинали использовать ее так неприкрыто и по-хамски, что она сама прерывала эти отношения, каждый раз сильно запоздав.

Валя часто смотрелась в зеркало, спрашивая себя, почему такой красавице, такой умнице, такой сексуальной куколке настолько не везет. Она заранее ждала неудачи, предупреждала ее, обрушивая на нового мужчину еще больший водопад нежной преданности и угодливой заботы. Именно этим она, конечно, любовников и отпугивала.

Поездка у Аллы складывалась неважно. Просто из рук вон. Она представляла себе солнце, искрящийся снег, скорость. Вечерами посиделки у камина с подружками, веселье, может быть, легкий флирт с ироничным подтянутым мужчиной. Ну или не легкий.

Вместо этого над головой висело затянутое небо, так низко, что, казалось, можно потрогать рукой. Склоны были забиты народом до того плотно, что сильно разгоняться было просто страшно. К подъемникам тянулись длинные очереди. Понаехали на выходные.

Вчера, когда спускались с горы, приклеились трое ребят, москвичей. Мальчики были унылыми занудами. Алла могла бы за них договаривать штампованные шутки. Света с Наташей, однако, повелись. Почуяли женихов. Ко всему прочему, тот, которому выделили ее, напился и проявил довольно хамскую настойчивость. Пришлось отбиваться.

Сегодня после первого же спуска вся компания отправилась пить глинтвейн, и, похоже, до вечера это не закончится. «Ее» выпил три подряд кружки, оживился и перестал прятать глаза, дело явно шло ко второй серии. Алла плюнула и отправилась кататься одна.

Она аккуратно соскребалась по склону, проходя между парами начинающих с инструкторами. Телефон завибрировал в нагрудном кармане. Алла села, вытянув ноющие с непривычки ноги. Прочитала сообщение от волчары и набила ответ, прежде чем успела подумать.

14.02.2016, 15:58

– Аллан Цветков:

Я только во вторник смогу.

Вечер в бане становился утомительным. Ребята напились, и отчасти трезвый Булыгин чувствовал себя неуютно. Боря сиял глуповатой улыбкой и смеялся невпопад. После трех дочерей у него родился сын, и он был счастлив. Лысый, долговязый, покрытый густым волосом Боря обычно выглядел слегка угрюмым даже в подпитии. Сегодня его радостное воодушевление казалось непривычным и даже немного фальшивым.

Петя напился сильнее остальных и квашней расплылся на диване. Он уже почти ни на что не реагировал, только иногда икал и вдруг вскидывал глаза, обводя всех мутноватым взглядом.

Костя Барский сидел опустив голову. Обычно ухоженные длинные волосы сейчас были мокрыми и висели, закрывая лицо, неряшливыми полуседыми сосульками. Неожиданно он встал резким движением, его качнуло; Костя ухватился за стол, удерживая равновесие.

– Мужики, еще раз за ножки.

– Борька, красавец! – Петя с трудом управлял заплетающимся языком. – Добыл себе наконец наследника.

– Мужики! – Костя недовольно обратился к Марку и Гоше.

Те с явной неохотой прервали разговор и ухватили стаканы.

Боря растопырил пятерню и показал четыре пальца.

– Четверо! Понимаете, четверо у меня теперь. Это же обалдеть можно.

Выпили. Гоша и Марк вернулись к прерванной беседе.

– Марик, ну ведь охренели. Просто охренели. Сколько можно? Давно пора было кого-то прищучить.

– Слушай, зайди в любой регион, будет то же самое, если не хуже. Точно хуже. Они нормальные. Я тебе говорю, я с ними работал. Нор-маль-ные! По сравнению с нашим жлобьем просто зайки.

Андрей понял, что речь о недавнем аресте губернатора небольшого соседнего региона вместе с несколькими заместителями и советниками.

– Марик, – спросил он, – ты сам-то не влетел?

– Да не, я так, краями, – неопределенно отмахнулся тот. – Они лучше других, но закрыли именно их. Почему? Порядок, что ли, так наводят? Фигня это, а не порядок.

Андрей еще раз осмотрел пьяную компанию, глянул на большие часы на стене над телевизором и решил, что пора.

Когда он, уже одетый, вернулся в комнату, тема сменилась.

– Ты чего им свой телефон оставляешь? – недоуменно спросил Марк у Гоши.

– А как?

– Заведи еще один.

– Еще раз поздравляю! – Андрей хлопнул Борю по плечу.

Боря нетвердо встал, обнял Андрея.

– Ты куда?

– Извини, дружище, должен бежать. Кстати, если что, я у тебя.

– Естественно. Ну ты неугомонный, – Боря покачал головой. – Чего тебя несет? Сейчас сюда всех привезут. И не надо никуда.

– Не могу, договорился. Еще раз тебя.

Такси уже стояло перед входом в сауну. В ту секунду, когда за ним захлопнулась дверь, в кармане завибрировал телефон.

16.02.2016, 19:42

Аллан Цветков:

Извини, опоздаю минут на двадцать.

Андрей остановился и задумался, взвешивая в руке телефон. В такие минуты становилось обидно, что он бросил курить. Бесшумно подъехал микроавтобус, оставляя первые следы на свежем снегу. Из микроавтобуса высыпалась стайка девушек, из-за руля выбрался крепкий парень. Девушки были одеты не по сезону, у одной под крохотной юбкой даже угадывались чулки вместо колготок. Они собрались у входа в сауну и позвонили. Несколько закурили, послышалось хриплое щебетание, кто-то визгливо захохотал.

При всей любви к женщинам Булыгин очевидных профессионалок, как правило, избегал. Он подумал еще секунду и сел в такси.

– На Владимирский. «Коко-Боно», – сказал Андрей водителю.

Алла была почти готова и наводила последний лоск, разглядывая себя в зеркале в прихожей. Пришло сообщение:

16.02.2016, 20:12

Андрей сайт:

я уже в «Коко-Боно».

Алла тут же вспомнила гнусную рожу, обложенную мешками жира, золотые зубы, разлетающееся стекло. Платье на ней было то самое, из того вечера.

– Нет-нет-нет, – сказала она вслух и пошла переодеваться.

Андрей успел выпить кофе, бутылку воды, еще кофе. Дважды писал сообщения и дважды звонил, получая обычные девичьи ответы: «да-да-да, вот сейчас, десять минут». Через пятьдесят минут Андрей послал сообщение, на сегодня уж точно последнее, ее опоздание и так далеко вышло за все приличия. Что он ей, мальчик, что ли?

Алла спохватилась уже в такси, на полпути к ресторану. Телефон она забыла дома, на консоли в прихожей.

«Полный провал, – подумала она. – Вот я коза бестолковая. Сейчас уйдет, и все труды прахом».

Выждав и не получив ответа, Андрей набрал ее номер и выслушал десяток длинных гудков.

«Прям юность какая-то». – Он вызвал такси и кинул на стол тысячную.

Андрей ждал такси на улице. Снова пошел снег, падал большими пушистыми хлопьями. Второй раз за день хотелось закурить.

– Привет! Ты уходишь?

Он повернулся к Алле. Виноватое выражение очень шло к ее лукавому личику.

– Ну, да, решил – не дождусь.

– Прости меня, пожалуйста. Такая чепуха происходит. Я б рассказала, но просто стыдно. Еще и телефон забыла, как дура.

С тихим шелестом подъехало такси.

– Ты должен ехать? Да? – жалобно сказала Алла, подражая маленькой девочке.

Андрей в воспитательных целях задумался, посмотрел на часы, взял еще несколько секунд паузы и неохотно согласился:

– Ну, можем немного посидеть.

Они устроились за тем же столиком, его только закончили убирать. Алле стало полегче: той хостес сегодня не было.

– Я даже протрезветь успел.

– Так надо это исправить.

Официант разложил меню. Андрей спросил бутылку «Вальполичелы» сразу же. Алле показалось, что именно этого официанта она опрокинула тем вечером. Алла внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь вспомнить. Тот отводил глаза и старался смотреть только на Андрея.

«Точно он», – решила Алла и сразу налегла на вино. Нужно было расслабиться, но не чересчур. С алкоголем у нее всякие бывали истории. Лучше не вспоминать.

– Слушай, это какое-то такое место специальное?

– В смысле?

– Ну, сюда таких девушек водят?

– Ничего об этом не знаю. Ну, я тебе говорил, с опытом у меня не очень.

– Ага, – качнула головой Алла, всем видом выражая недоверие. – Ты не боишься в такие места ходить? Народу полно, могут увидеть.

Ресторан Андрей действительно выбрал странный, и сам не мог понять, что на него нашло. С его-то опытом вдруг повел себя как начинающий.

– Боюсь, – сказал он вслух. – Какое-то затмение, просто теряю из-за тебя голову.

– Ах, говорите-говорите. Грубовато работаете. Надо как-то тоньше.

– Похоже, ты многому можешь меня научить, – проникновенно сказал Андрей.

Алла невольно хихикнула и подняла бокал.

– Предлагаю проехать этот неловкий момент.

– Ваше недоверие досадно. Оно больно меня ранит, – Андрей говорил почти серьезно, добавляя совсем легкий налет шутливости.

– Это из какого фильма?

На этот раз смешок не смог сдержать Андрей.

Вечер стремительно продвигался к середине второй бутылки красного. Официант (Алла уже не обращала на него внимания) подал горячее для Андрея и тарелку с сырами. Пустых столиков в ресторане уже не осталось, кто-то даже ждал у бара. Модное местечко. Алле было интересно, он ей нравился, определенно нравился. Или все-таки не рассчитала с вином. Алла сама уже не понимала.

– Объясни! Ты привлекательный мужик. Вот на хрен тебе такие отношения? Разве нельзя как-то иначе?

– Понимаешь… Я люблю своих детей. Из дома я не уйду, ни при каких. А так проще. Обязательства понятны. Ни тебе ночных звонков, ни лишних эсэмэсок. Удобно.

– Хорошо, детей ты любишь. А жена?

– Жена… у меня прекрасная жена. Замечательный человек. Близкий друг. Одни достоинства. Но она родственник. Понимаешь?

Гриша Маркеш пружинисто пересекал ресторанный зал. Он уже видел свою компанию. Все в себе ему нравилось этим вечером: ботинки, рубашка, салатовая кофточка на пуговицах, свежая прическа, только сегодня подправленная бородка.

«Не может быть, – решил он, – показалось». Девушка, жутко похожая на Аллочку Матвееву, сидела с каким-то дядькой вдвое старше и явно была в драбадан. Гриша на секунду замер, но решил все же подойти. Она? Или нет?

– Алла? – нерешительно позвал он.

– Гришенька! Привет!

Алла вскочила, ее качнуло, бокал покатился по столику, оставляя кровавый след. Алла расцеловалась с Гришей почти страстно. Подскочивший официант суетился, исправляя неприятность, а Гриша представления не имел, что ему делать дальше.

– Здравствуйте… – растерянно поздоровался он с Андреем.

Булыгин кивнул, он наблюдал сценку с интересом.

– Я… мы там с ребятами… Рад был увидеться... – бормотал Гриша, пятясь.

Алла опустилась на свое место и закрыла лицо ладонями.

– Кто это? – спросил Андрей.

– Гриша Маркеш.

– Он не сын Бори… Бориса Маркеша? Ну, «Техинвест»?

– Угу, сын. – Алла оторвала от лица руки и посмотрела на Андрея. – Сильно видно, что я пьяная?

Вообще не видно.

На заднем сиденье такси Андрей целовал ее шею, опускался ниже, в декольте. Ладонь мягко тискала ногу, и даже сквозь чулки ей было удивительно приятно. Рука поднялась выше, достигнув обнаженной полоски между чулком и трусиками. Дыхание Аллы стало еще тяжелее. От возбуждения или вина перед глазами плыло, едва она пробовала их открыть.

– Приехали, – хмуро сказал таксист и припарковался возле подъезда Аллы.

– Дружище, погуляй, – Андрей сунул водителю купюру.

Таксист натянул шапку и молча вышел из машины. Он повидал и не такое.

Андрей и Алла вернулись к поцелуям. Казалось, его руки были везде. Алла отодвинулась и выпихнула ладонь из-под платья.

– Я тебя хочу, – сказала она неожиданно для себя самой.

– Поехали в гостиницу.

– Не, ты что. Нет-нет-нет, – энергично замотала головой Алла и подумала, что ведет себя не слишком последовательно.

– Да ладно, трахаться не будем. Просто полежим.

– Да-а? – заинтересованно сказала Алла. Предложение показалось ей заманчивым.

В холле отеля он показал Алле на бар.

– Посиди пока, кофейку попей.

«Ну я и ужрался», – думал Андрей по пути к ресепшену.

«Что я творю… – думала Алла, плюхаясь в кресло. – Плевать, хочу его».

Портье, молоденький парнишка, ласково улыбнулся подходящему Андрею. Девушка была слабее обычного, но и Булыгина в таком состоянии он видел нечасто. Прежде чем Булыгин добрался до стойки, портье выложил на стол карточки ключей и уже вписывал номер комнаты в картонку. Волосы у него были прилизаны гелем, и вел он себя с такой старомодной лакейской угодливостью, словно специально подражал половому девятнадцатого века.

– Андрей Павлович, прошу, – сказал портье пододвигая ключи, – четыреста семнадцатый.

– А… – Андрей поводил рукой в воздухе, расписываясь.

– Можно потом, – портье махнул ладошкой, – при выезде.

Булыгин подцепил ключи, порылся в бумажнике. Пятисотрублевой не нашлось, он кинул на стойку тысячную.

– Не нужно было, – прошелестел портье, неуловимым движением смахнув купюру. – Спасибо.

Алла, развалившись, листала ленту инстаграма, лайкая все подряд. Шубка и шарфик неряшливым комом валялись в соседнем кресле.

– Пошли? – тронул ее за плечо Андрей.

– Уже? А я заказала…

Андрей пододвинул кресло поближе.

– Мне такого же, как девушке, – махнул он бармену и сел.

Андрей провел по ноге Аллы и сжал чуть выше колена. Она вздрогнула и отпихнула его руку.

– Прекрати, – шепнула она. – Это ведь «Паркотель»?

– Угу.

– Блин, это гостиница отчима моей одноклассницы.

– А как зовут одноклассницу?

– Поля Бурковская.

– В смысле… – Андрей провел рукой, словно перечеркивая предыдущую реплику, – отчима как зовут?

– Не помню, толстенький такой.

– Грузин?

– Да не, вроде русский.

– Ааа, – сказал Андрей и сам бы не смог объяснить, что это «ааа» означало.

Они набросились друг на друга еще в лифте. В номере прямо на пол полетела ее шубка, его пальто. В разные стороны разлетелась обувь. Трещали пуговицы, заедали молнии. В северных широтах страстное раздевание романтически затягивается. Особенно трудно элегантно избавляться от носков.

Тело Аллы оказалось поразительно отзывчивым, Андрей в своей богатой практике сталкивался с таким всего несколько раз. Она немедленно откликалась на любую ласку. Сгиб руки, вишенка груди, ключица. Алла тяжело дышала, закрыв глаза, слепо шарила по его телу.

Андрей оторвался от нее и потянулся к внутреннему карману пиджака, валявшегося на полу изломанной бабочкой с вывернутым рукавом. Глаза у Аллы широко распахнулись, лицо сделалось беззащитным и напуганным, как бывает у обиженного ребенка.

– Ты куда? – тревожно спросила она.

Андрей вместо ответа показал упаковку презервативов.

– Не-а, ненавижу их. Я ничем не болею.

– А вдруг я болею?

Алла вместо ответа потянулась и обхватила член губами.

«Как только эти хорошие девочки успевают достигнуть такого мастерства к двадцати годам?» – в который раз удивился Андрей. Он отлично помнил, каких трудов стоило склонить подружек его юности к оральному сексу и как они были при этом неловки. Дальше Андрей уже совсем ни о чем не думал.

Блестя потом, они лежали на спинах в разоренной постели, молча дышали, возвращались.

– Полежим, говоришь? – ехидно сказала Алла, поднимаясь на локте.

– Что?

– Ну, ты говорил, просто полежим.

– Я?!

– Ты, ты.

– Не… Давай вина закажем?

Возле двери официант передал Андрею поднос с бутылкой «Риохи» и двумя бокалами. Не пускать же его в номер с голой женщиной. Состоялся сложный акробатический этюд. Нужно было что-то там подписать, держа поднос с бутылкой и придерживая полотенце. Андрей в более-менее трезвой стадии всегда сперва относил вино в номер, а уже потом возвращался для подписи. Сегодня он безудержно верил в свои силы. Полотенце соскользнуло на пол, зато качнувшуюся бутылку официант успел поймать.

– Прошу прощения, – пьяно сказал Андрей и криво подписался.

– Ничего страшного, – вежливо улыбнулся официант, – приятного отдыха.

Они лежали на кровати с бокалами. Алла провела большим пальцем ноги по его лодыжке.

– Мне казалось, ты лохматей.

– Да? А мне кажется, у тебя давно не было мужчины.

– Да… полгода.

С Сережей все закончилось меньше двух месяцев назад, но буквоедство только мешает строить отношения. Правда же? К тому же два месяца для нее — это как полгода для него. Разница в возрасте.

– Ничего себе. Полгода никого? Поразительно при твоем темпераменте.

– Я не животное, – гордо сказала Алла.

Во второй раз Андрей был больше сконцентрирован на ней, и получилось, кажется, еще лучше. В момент оргазма Алла вцепилась ему в волосы.

– Сережа… – хрипло прошептала она.

– Я не Сережа, – весело сказал Андрей.

– Даня…

– И не Даня.

По квартире Андрей пробирался с осторожностью сапера, старался как можно меньше шуметь и, конечно, шумел от этого особенно сильно.

Нина проснулась, когда из стянутых штанов разлетелись монеты. Вот откуда, спрашивается, у него могли взяться монеты?

– Пьяный? – сонно спросила Нина.

– В мясо.

– Ложись. Как Боря?

«Интересно, – подумал Андрей, – зачем это строгое указание ложиться, если я и без того раздеваюсь? Она что, боится, что я дальше пойду куролесить? Без штанов?» Вслух, однако, Андрей просто ответил на вопрос.

– Сияет. Как там с Петей?

– В смысле?

– Ну, Ирочка, танцы.

– Тишина.

– Ты, надеюсь, не напоминаешь?

– Обижаешь.

Андрей с наслаждением растянулся на свежей простыне и закрыл глаза, готовясь провалиться в темноту. Жена потянулась к нему, прижалась, поцеловала в щеку и погладила.

– Фу-у, вонючий, – зевнула Нина и перевернулась на другой бок.

Алла проснулась в превосходном настроении. Слегка тянуло в сон, чуть-чуть ломило в висках, легкая вялость – вот и все. Молодое здоровое тело справилось с ночными излишествами почти без последствий. Двадцать один год, свежая печень, правильное питание на протяжении всей жизни.

Алла соскочила с кровати и прокружилась по комнате танцевальным движением. Ночь была потрясающей, мужчина был потрясающим, запоздавшие пузырьки счастья еще бежали к пальцам ног и рук. Обманутая природа доплачивала премию за фальшивый акт размножения.

Есть хотелось чудовищно. Даже жрать. Завтрак, конечно, давно кончился. Алла подъела подсохшие кусочки сыра, оставшиеся с вечера. Теперь душ и скорее прочь, к обильной и жирной пище, к жареной, черт ее подери, картошке. Пусть его, сегодня можно.

Из ванной Алла вышла в уже совсем хорошем настроении. Она даже пела, у нее был и слух, и голос, ничего особенного, конечно, но на караоке хватало.

Мне похуй все, когда ты рядом,

Без разницы, верх или низ,

Как электрическим разрядом,

Пронзает просто…

Алла осеклась на полуслове и подошла к мини-бару. Нет, не показалось. Деньги. Четыре пятитысячные. Она взяла их в руки. Что бы это значило? Потом Алла поняла, что это значит, и почувствовала, как заполыхало ее лицо.

– Да за кого он меня принимает?! – произнесла она вслух.

Алла вскинулась немедленно позвонить и высказать ему все. Гневные слова собрались уже в готовые предложения, когда она вспомнила, что забыла телефон дома.

«А за кого он тебя принимает? – сказал насмешливый голос внутри. – Ровно за тебя и принимает. Кто ты такая есть? Как с ним познакомилась?»

Алла села на кровать, пытаясь хоть как-то собраться. Может, Андрей просто не успел заплатить и хочет, чтобы она рассчиталась за гостиницу? Утешение было слабое, почти никакое, но Алла поверила, насколько в такое вообще возможно поверить. Одевшись рекордно быстро, она спустилась и почти подбежала к ресепшену.

– Счет, пожалуйста, за… – Алла заглянула в картонку, – четыреста семнадцатый.

– Все оплачено, – улыбнулась девушка-портье, повозившись минуту с компьютером.

Ее улыбка не означала совершенно ничего, просто рабочая гримаска, которую девушка надевала по утрам вместе с форменным пиджаком. По функциональности она недалеко отстояла от компьютера. Счет оплачен, нужно сообщить и улыбнуться. Алла поняла все не так. Улыбка показалась ей презрительной и понимающей. С пылающим лицом она выскочила на улицу и схватила такси. Денег не было никаких, ни мелких, ни крупных, пришлось разменять одну из его пятитысячных.

Вбежав в квартиру, она воткнула в телефон зарядку и настрочила сообщение в десять строчек. Потом стерла. В чем он, спрашивается, виноват? И как его переубедишь? Вернешь деньги?

Алла валялась на кровати, не переодеваясь, смотрела в потолок и пыталась думать. Получалось плохо. В голову лез только вчерашний секс и купюры возле мини-бара. Пришло сообщение от Андрея:

17.02.2016, 14:38

Андрей сайт:

Привет! Ты жива?

Алла покрутила в руках телефон. Отвечать не хотелось. Вернее сказать, было непонятно, что тут можно ответить. Она встала, разделась догола, всю одежду запихала в грязное и встала под душ. Мылась долго, с остервенением терла себя мочалкой.

Булыгин просматривал бумаги, принесенные Петей. Особой необходимости во встрече не было, как и срочных дел, неразрешимых по телефону. Просто захотелось попить по-дружески чаю. Петя, правда, попросил вместо чая воды и разбавил две таблетки алкозельцер. Выглядел он ужасно: серая кожа, огромные мешки под глазами. При каждом движении он негромко постанывал. Андрей подумал и сам угостился таблеткой. Ему было, может, и получше, но тоже очень нехорошо.

– Рассказывай, – попросил Андрей.

– Чего рассказывать… – ответил Петя, помолчал и начал рассказывать с мельчайшими подробностями.

После бани поехали в стриптиз-клуб, в «Экстремус», естественно. Марк, конечно, никуда не поехал, сбежал домой. Гоша проникся своей проституткой, у него вообще случались пьяные молниеносные влюбленности, и поехал с ней в гостиницу на ночь.

– Такая, знаешь, спичка, – Петя продемонстрировал указательный палец, показывая худобу девушки, – каре черное.

– Короче, его тема.

– Ага.

– Живой?

– Да, созванивались. Говорит едва-едва, но дома и, вроде бы, целый. В «Экстремусе», конечно, была жара. Сначала нас пускать не хотели, сказали, слишком уж мы красивые.

– Костя же с вами был?

– Конечно. Он позвонил Паше. Ну, в общем, пустили.

– Паша, наверное, жутко обрадовался.

– Естественно, он ведь обожает ночные звонки пьяных упырей. Борька был абсолютно невменяем, немедленно встретил любовь всей своей жизни. Ну, понятно, беременная жена, воздержание.

– В бане ему не хватило?

– Там была так, ерунда, а тут все серьезно.

– В «Экстремусе»?

– Да, – Петя покачал головой. Он явно оживился, – в «Экстремусе». Девочка, кстати, вылитая Наташка пятнадцать лет назад. В общем, ездил он ей по ушам часа полтора.

– Шептал про Рим, в Париж манил?

– Типа того. Приват-танца ему было недостаточно, он хотел любви, искренней и чистой. Немедленно, естественно. Да! – Петя поднял указательный палец. – Тут Косте начала названивать эта его Люба… или Лена?

– Лика? – с сомнением спросил Андрей.

– Может быть, не важно, эта, в общем, – Петя показал руками гигантскую грудь. – Ей кто-то донес, что мы в «Экстремусе», и она устроила скандал. Почему не к ней, а в шалман? Грозилась приехать.

– Признак возраста, когда скандалит не жена, а любовница. Кстати, а откуда у нее знакомые в «Экстремусе»?

– Этого я у Кости спрашивать не стал. В общем, он уезжает, я остаюсь наедине с нашим невменяемым Ромео. Слегка протрезвел и хочу только одного: доставить остатки Борис Петровича к родному очагу и попасть домой. Тем более Светка тоже уже проявляет недовольство. Подсел к девушке и говорю: «Ты уж либо пошли его окончательно, либо уважь молодого отца, а то очень спать хочется». Короче, она согласилась.

– Почем?

– Что-то невменяемое. Ушли. Это еще не конец. Я расслабился, заказал водички. Думаю, пятнадцать минут, ну, мужчина нетрезв, может, полчаса – и свобода. Через пять минут приходит недовольная девочка, наш необузданный друг заснул, так сказать, в преддверии минуты страсти, не успев снять штаны.

– Вы, господа, животные.

– Не говори. Почему-то она решила, что именно я должен компенсировать ей моральный ущерб.

– Ты, надеюсь, не поддался?

– Обижаешь. Заплатил как за приват. Дальше я занимался логистикой бесчувственного тела. Со спортивной формой у меня не очень, питается Борис Петрович превосходно. Было непросто, мне не понравилось. К тому же в такси тело очнулось и настаивало на возвращении к потерянной любви. Задолбал до смерти.

– Да, мужчины, у вас нет ничего святого. Ни малейшего представления о нравственности. Я стыжусь таких друзей.

– А как вчера процветала твоя нравственность?

Андрей показал оба больших пальца.

– Прям идеально. Вот, давно такого не было. Прям, – он даже послал воздушный поцелуй.

Андрей проверил телефон, ответа от Аллы не было. Он подождал до вечера и перед ужином послал еще одно сообщение:

17.02.2016, 20:51

Андрей сайт:

Ау

Алла все еще лежала в постели. Она скосила глаза на телефон, но в руки его брать не хотелось.

Следующим утром Андрей выбрался из машины на парковке возле работы. То ли шел слабый снег, то ли просто крутила поземка. Возле навеса опять стояли поддоны. «Сейчас убью», – решил Булыгин и зашагал к складу. Прежде чем он успел сделать десяток шагов, на предельной скорости из-за угла выскочили два погрузчика и чуть ли не на ходу подцепили поддоны. «Ладно», – улыбнулся Андрей. Зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Ты про «Барракуду» не забыл? – звонила Нина.

– Разве сегодня?

– Я тебе говорила.

– Да? А кто будет?

– Костя с Ирой точно.

– Это понятно.

– Клюевы еще, может быть.

– Хорошо, хорошо, я все понял.

До того как опустить телефон в карман, Андрей проверил сообщения. От Аллы по-прежнему ничего не было. Мальчик я ей, что ли? Было от Вали:

18.02.2016, 9:54

Валера Сладков:

Котик мой родной, хочу к тебе на ручки и вообще хочу )) Когда тебя ждать?

Андрей на ходу настучал ответ:

18.02.2016, 9:58

Андрюшенька:

Облом(( Сегодня юбилей в Барракуде. Ничего не получится. Только завтра.

«Барракуда» справляла пятилетний юбилей с блеском. Были все. Андрей с приклеенной улыбкой пожимал руки и чмокал щеки. Подошли Костя с Ирой. Костя выглядел, как обычно, глянцево-ухоженным, словно его вместе с прической на выходе из парикмахерской упаковали в полиэтилен и распаковали только на входе в ресторан. Андрей вспомнил растекшегося мужчину на диване в бане, с красными глазами и спутанными волосами, и невольно улыбнулся. Они отошли к бару.

– Как Лена?

– Лика? – шепотом сказал Костя, огляделся через плечо и развел ладони, дескать: ты что, с ума сошел?

– Извини. Все нормально?

– Лучше не бывает, – недовольно ответил Костя.

Андрей достал телефон, сообщения не было. Он уже слегка выпил и нарушил принятое решение:

18.02.2016, 21:16

Андрей сайт:

Ку-ку

Алла лежала на кровати с книжкой. Честно сказать, сконцентрироваться не получалось, и она едва понимала прочитанное. Отвечая на мамины вопросы, она сослалась на ОРЗ, и теперь приходилось выбрасывать в унитаз таблетки. Алла покачала в руке телефон, но, так ничего не решив, положила обратно.

Следующим вечером, подъехав к дому Вали, Андрей в двадцатый раз за день проверил сообщения. Не выдержал и позвонил, раз, наверное, пятый за эти дни. Опять послушал длинные гудки и разозлился. «Хватит, – решил он, – ставим точку». И набрал прощальное сообщение:

19.02.2016, 16:51

Андрей сайт:

Спасибо за все. Ты прелесть. Прости, если чем обидел.

Валя в этот вечер была радостна как птичка и игрива как котенок, ну и привычно ласкова. Несколько радостей, больших и маленьких, сошлись в ее порхающей, легкой жизни. Папе в Костроме поставили обнадеживающий диагноз, и родители сразу решили приехать в апреле на выходные, даже взяли билеты (Валя подробно рассказала какие именно). Ее работу похвалили и куда-то там выдвинули. Андрей пришел с букетом и любимым низкокалорийным тортиком.

У Вали игривость сменялась немного утомительной угодливостью по волшебному графику. В ее маленькой хорошенькой головке где-то помещался безошибочный барометр. Она немедленно переходила к угодливости, как только у Андрея появлялось что-то серьезное. Серьезное в его, конечно, системе координат. По-настоящему серьезно у Булыгина было с детьми, домом и с работой, с бабами у него все было несерьезно. Валя чувствовала, когда несерьезное становилось многоразовым, и, как умела, сражалась за свое маленькое место в его жизни.

На прощанье, уже при открытой двери, она впилась в него длинным поцелуем. Красивое тело прикрывала только длинная футболка. Андрей прижал ее к себе, почувствовал через рубашку мягкую теплую грудь. Все сегодня было великолепно, приятно вспоминались шалости со льдом, радость разливалась по телу. Чуть-чуть саднила только крохотная заноза. Сбегая по лестнице, Андрей не сдержался и посмотрел на телефон:

19.02.2016, 21:18

Аллан Цветков:

Привет! Только забрала телефон из ремонта. Когда увидимся?

Булыгин знал все про севшие, потерянные и сломанные телефоны. Выходить на связь нельзя было ни в коем случае. Лучше всего вообще выкинуть ее из головы, в крайнем случае перезвонить через пару дней. Нужно учить. Андрей завел машину, набрал Аллу и договорился о встрече на завтра.

Выйдя из ванной, Андрей выключил верхнюю люстру. Теперь номер «Паркотеля» освещала только сложная смесь уличных фонарей и наружной рекламы. Алла в гостиничном халате сидела с ногами на подоконнике. Она курила, пуская дым в распахнутое окно.

«Какая разница, – думала Алла, – у меня превосходный секс. Совершенно объективно. Секс с интересным, привлекательным мужчиной. Состоявшимся. Еще и денег дают. Это принято называть ругательными словами. Ну и что? Какая разница, как это называют. Он мне действительно нравится, отношения честные. Абсолютно. Чему все это мешает? Встретить суженого-ряженого? Нет. Как встречу, так и закончим».

Андрей присел рядом, оперевшись спиной на другой откос окна. На широком мраморном подоконнике старого здания нашлось бы место и для третьего. Он потянулся, забрал у нее сигарету и затянулся. Андрей даже закрыл глаза, наслаждаясь бесподобным вкусом первых затяжек после долгого перерыва.

– Что ты рассказывала?

– Я? А-а… Приехали мы в «Джузеппе». Ржем, весело нереально. И тут подсаживается к нам Толик. Ну, он вечно на всякой фигне, – Алла провела под носом указательным пальцем и шумно втянула воздух. – У них вся компания такая. Даня, Лева, Ваня… все, в общем. Нам весело, все ржут, на него ноль внимания. Я вижу, ему обидно. Толик начинает втирать что-то про свои жутко крутые часы. Всем плевать. Он про машину. Всем еще больше плевать. Тогда Толик говорит: «А давайте я вам сейчас на столе разложу». Все такие: «Нет-нет-нет, ни в коем случае, да ты что!»

Алла раскурила вторую сигарету. Андрей не сдержался и сделал еще одну затяжку. Ему нравилось, как уличные огни подсвечивают ее профиль.

– Я с девчонками, так получилось, постарше тусуюсь. Казалось бы, взрослые люди. Ксюхе двадцать четыре, Наташке двадцать пять. Ленке вообще двадцать восемь.

– Возраст преклонный.

Алла хихикнула и бросила быстрый взгляд на Андрея. Впрочем, ни капли не смутилась.

– Ну, в общем, ведутся на всякую ерунду. Ему же хочется просто внимание привлечь. Я такая: «Давай, Бочаров! Чего стесняться!»

– Подожди, Толя Бочаров? Это что, Димин сын?

– Племянник… – На этот раз Алла смутилась и даже спрятала глаза.

– А! Мишин. Логично, Миша же постарше.

– Я не сплетница.

Алла замолкла и недовольно отвернулась к окну. Андрей забрал сигарету, сделал последнюю затяжку, щелчком выбросил окурок на улицу. Красный огонек описал красивую дугу и исчез из виду. Андрей спрыгнул на пол, подошел к ней и начал целовать. Щека, шея, она повернулась к нему, губы, снова шея, слепыми пальцами нащупал поясок халата и медленно его распустил. Дыхание Аллы участилось, она запустила пальцы в короткий ежик волос на его затылке.

Они лежали на кровати, голова на его плече, длинные волосы расплесканы по груди Андрея. Говорить ничего не хотелось, хотелось просто лежать, подумывать о туалете, но терпеть.

– Знаешь, – Алла немного сдвинула голову, – мне ни с кем не было так хорошо в постели.

Андрей знал цену таким словам, но ему все равно сделалось ужасно приятно. Захотелось немедленно стереть это глупое ощущение.

– Ты еще скажи, что у меня самый большой член, который ты только видела в жизни.

– Размеры у тебя посредственные, а вот секс производишь относительно сносный. На крепкую тройку.

Восьмое марта для мужчин, ведущих образ жизни Булыгина, непростое испытание. Тем более в этом году, когда у него сразу две девушки. Первым пунктом значилась Алла. Подъезжая к ее дому, он остановился за пару кварталов и переложил три из четырех букетов в багажник. Пушистый снег падал на плечи. Андрей зарылся в подарках и задумался. Аккуратно разложил в ряд четыре коробки. Вечная история с этими подарочными упаковками, все время путаешься. Андрей всегда просил разную бумагу, запоминая адресатов по расцветке, но теперь засомневался, какой идет Вале, а какой Алле. Полоски или снежинки? Примерился к размерам и принял решение. Совершенно точно.

Алла выпорхнула из подъезда и нырнула на пассажирское сиденье.

– Здравствуйте, – сказал она, глядя ему в лицо.

Они поцеловались, Андрей постепенно перебрался к примеченному местечку на стыке шеи и ключицы. Алла отстранилась, отодвинула его руками.

– Вот как так? Я ведь только что ничего не хотела. Как так можно? Это же безобразие.

– Поехали?

– Не-а, нет-нет-нет.

Андрей вопросительно посмотрел на нее.

– Ну, как? У тебя семья, жена, дочка. Праздник сегодня. Куда ты поедешь? Домой езжай.

– Ладно, давай хоть кофе попьем.

– Ко-офе? – протянула она. – Со штруделем?

– Угу.

– Вишневым?

– Угу.

– Чтобы я стала страшной и ты меня бросил?

– Угу.

– Поехали.

Было легко и весело. Алла шалила, корчила рожицы. Свежий снег, налипший на обувь, таял, растекался чистыми лужицами. Официантка принесла второй штрудель.

– Представляете, – обратилась к ней Алла, – он специально закармливает меня сладостями, чтобы я стала толстой и никому не нужной. Скажите, это достойное мужчины поведение? Вот как вы считаете?

Официантка смущенно улыбалась и молчала.

– Ведь безобразие? А ему, – Алла ткнула в Андрея пальцем, – не стыдно. Можете себе представить?

Андрей накрыл ладонь Аллы своей.

– Я сейчас, – шепнул он.

На выходе из туалетной кабинки его встретила Алла и втолкнула назад. Через несколько секунд они путались в пуговицах и застежках, стараясь производить поменьше шума.

В машине, подъезжая уже к ее дому, Алла вдруг заговорила:

– Ну, и как мне теперь ходить в это кафе? Осталась я без штруделя. Рухнул твой коварный план.

Андрей остановил машину.

– Я тебе говорил? Ты прелесть.

Андрей лежал в кровати, возился с телефоном, рассылал поздравления знакомым. Цветы стояли в вазе, наполняли комнату ароматом. Подарочной коробки и обрывков бумаги уже не было. Валя была аккуратистка и терпеть не могла беспорядок. Новый айфон воткнут в зарядку, лежит рядом с вазой. Такая композиция, посвященная мужскому вниманию. Голая Валя ходила по комнате собирала его и свою одежду. Аккуратно расправила и повесила на спинку стула его брюки, сверху рубашку, сложила с магазинной элегантностью свитер, поверх трусы, на трусы носки. Несколько секунд потратила, добиваясь абсолютной симметрии. Андрей на мгновение отвлекся от телефона, глянул на нее. Он и сам был скрупулезно аккуратен, до легкого даже занудства, и ему всегда нравилась в Вале эта не самая частая в молодой девочке черта. Теперь же он почувствовал легкое раздражение, аккуратность аккуратностью, а с ума-то зачем сходить? Вот для чего эти идеально выдержанные интервалы между носками и краями трусов?

– С кем ты был в «Паркотеле»?

Андрей, опять погруженный в телефон, не разобрал слова и вопросительно промычал, переспрашивая.

– Ну, то есть я знаю, что ты был с этой, с Аллой с экономического.

– Я смотрю, разведка на высоте.

– Ирка с Катей вас видели. Помнишь Ирку?

– У-у, – отрицательно промычал Андрей.

– Ну, в «Джельсомино» в декабре… Неважно. Короче, Катя вместе с ней училась.

– Кто с кем учился?

– Катя с Аллой этой. Так чего у тебя с ней?

Андрей неопределенно пожал плечами, старательно продолжая тыкать пальцем в телефон.

– Ты с ней спишь?

– Угу, – промычал Андрей.

– Котик, ну как так можно? Ты ей платишь?

– Валя!

Валя запрыгнула на кровать, мгновенным движением достала телефон, еще старый, и сразу же вывела на экран фотографию Аллы. Подготовка явно велась заранее.

– Ты посмотри, лифчик торчит. Белый лифчик под черное платье! На голове пиздец, жопа в дверь не пройдет…

– Валя!!

– А эта? Ну, что это такое, котик? Это ведь человек сам такие фотки в Сеть выкладывает, выбирает…

– Валя!!!

Андрей зашел в прихожую и крикнул в глубь квартиры:

– Ау!

Первой на одной ноге прискакала Аллочка, следом появилась Нина, вытирая руки полотенцем. Последним пришел, шаркая, Петя, подарков ему сегодня не полагалось, и он не особенно торопился. Андрей вручил цветы, самый большой из сегодняшних букетов жене, поменьше — дочке, и вместе с цветами подарки.

– С праздником, девушки!

Аллочка и Нина вскрыли подарки. Жена осторожно и неторопливо, дочь – разрывая бумагу в клочья. Увидев айфон последней модели, Аллочка взвизгнула и бросилась на шею.

– Папа!

Андрей едва устоял под весом почти взрослого тела.

– Петька, а ты чего стоишь? Все целуем папу!

Все трое обняли Андрея, он едва успевал нежно прижимать и гладить спины. Нина оторвалась от него первой, закончила с упаковкой и приложила перед зеркалом к уху новую сережку. Покрутилась и добавила вторую.

– Зачет. Давай сюда зачетку, – Нина звонко чмокнула Андрея в щеку. – Добытчик. Всем по мамонту приволок.

– А я? – спросил Петя.

– Будет и на твоей улице праздник, – Андрей погладил сына по голове.

Стол был накрыт с особой, праздничной пышностью. Возле места Андрея, во главе стола, конечно, были расставлены его любимые закуски: форшмак, прошутто, карельский салат. Андрей давно привык, но все равно часто задумывался, сколько сил и времени уходит у Нины на маленькие семейные радости для домочадцев. Еще больше он восхищался ее здравомыслием и тактом, позволяющим ей ничего не замечать. Булыгин гордился своей способностью делать оптимальный выбор, отбросив в сторону эмоции. Без сомнений, женитьба входила в число лучших его решений.

– Андрюша, купи себе, наконец, сандалии.

– Что я должен себе купить? – изумленно переспросил он.

– Сандалии. Твои в Аликанте остались.

– А зачем мне в марте сандалии?

– Андрей! – угрожающе сказала Нина. – Ты забыл про Тайланд?

– Черт, вообще вылетело. Не представляю, как я разгребусь на работе.

– Дети! Папа опять собирается отправить нас одних!

Аллочка и Петя облепили Андрея.

– Папа! Мы договаривались! – возмущенно скандалила Аллочка.

– Ты обещал! – клянчил Петя.

– Ладно, ладно, что-нибудь придумаю.

Туманное обещание детей не устроило. Они не отошли от него, пока Андрей твердо не пообещал поехать. Дети сразу же успокоились, цену его слову они знали.

– И про Сичкиных не забудь, – сказала Нина с победными нотками, – на выходных мы у них на даче.

– Сколько можно? – Андрей решил немного отыграться. – На прошлых у Барских, на позапрошлых у Лукьяновых, теперь Сичкины. Меня тошнит от шашлыков.

– Я уже договорилась. Я говорила тебе! – Нина снова перешла к возмущению.

– В первый раз слышу. – Андрей, конечно, припоминал что-то такое, но очень смутно.

– Раз десять повторила. В пятницу выезжаем.

– В пятницу точно не могу. Потом, у меня в субботу тренировка.

– Ладно, приезжай в субботу, – Нина решила слегка отпустить вожжи. – Но не позже обеда.

Снега на площадке перед гостиницей было много. В городе казалось, что зима вовсе прошла без снега, казалось, он таял, едва успев выпасть, а теперь уж давно сошел полностью. Но здесь, в Репино, дорожки лежали на полметра ниже сугробов. Андрей оторвался от панорамного окна возле их столика и посмотрел на Аллу.

– Я тебе о ней рассказывала, – продолжила Алла.

– Это у нее папа нотариус?

– Да. Ты его знаешь?

– Не, славу богу, хотя бы его я не знаю.

– Так вот, у нее каждый раз одна и та же история. Даша начинает встречаться с парнем, потом они трахаются, и он исчезает. Всегда после первого раза. Как такое вообще может быть?

– Ничего удивительного. Мне в девяноста процентах случаев второй раз встречаться не хочется. Лучше, ей-богу, онанизмом заняться. Правда, я к этому пришел не сразу, с усыханием, так сказать, либидо.

– Что-то я не заметила никакого усыхания.

Андрей польщенно улыбнулся. Он знал, что верить таким словам нельзя, но невольно и радостно верил. Так было приятней.

– Тебе не с чем сравнивать.

– Кстати, насчет либидо. Почему ты предпочитаешь такие отношения? То есть ты уже объяснял, ночные звонки, все такое. Я понимаю. Вопрос: почему не просто проститутки?

– Это к онанизму. Как к доктору сходить. Нет эмоциональной вовлеченности.

– Заниматься сексом и не чувствовать эмоций? Как такое вообще может быть?

– Иначе и не может быть. Защитные механизмы. Невозможно же сблизиться с пятью мужчинами за ночь. Да даже и за неделю. Они относятся к своей – назовем это работой, как, не знаю, массажист. У тебя же нет эмоциональной близости с массажистом, хотя он тебя и трогает во всяких разных нескромных местах.

– Всякое бывает. Есть у меня один массажист… – шутливо и задумчиво сказала Алла.

Андрей швырнул в нее зубочисткой.

Разговор свернул на Аллины жизненные планы.

– Не хочу я замуж. Все вот хотят, а я нет. Если выйти замуж в двадцать один, кем я стану? – Алла помахала руками, изображая крылья. – Наседкой? Клушей? Не хочу. А если еще дети… Нет, не хочу. Надо сперва чего-то добиться, встать на ноги и уж потом, годам к тридцати…

– В принципе, ты рассуждаешь очень здраво. Только из этого ничего не выйдет. Ты бунтуешь против своей биологической функции. Это безнадежно. Честно скажу, у меня очень мужская, как это… сексотская, нет… Ну, когда на женщин смотришь свысока?

– Сексистская?

– Точно. Миллионы лет перед женщиной стояла одна задача: найти безопасное местечко и родить. Так уж работает эволюция: те, кто пытался иначе, потомства не оставил. Для безопасного местечка нужен мужик с большой дубиной. Последние пятьдесят или сто лет все не совсем так, но это не может отменить предыдущие десять миллионов лет. У мужчины другая роль. Он должен был перебить всех трех самцов в ареале, а самок, всех пятерых, затащить к себе в пещеру. Мужчине, кстати, намного тяжелее, чем женщине. Его биологическую роль выполнить невозможно. Теперь в ареале самцов и самок чертова уйма, всех не перебьешь и не перетрахаешь.

– Я такого не слышала. Сам придумал?

Андрей неопределенно качнул головой.

– Ты что, ко всем своим недостаткам: вот этой сексуальной назойливости и пошлой успешности – ты еще и умный? Отвратительно.

– Это ты еще не все обо мне знаешь. Я, кстати, рассказывал тебе, как был барабанщиком?

– Ага, прямо в «Коко-Боно» и рассказал, после третьей бутылки. Примерно в этой же стадии, – Алла хлопнула себя по шее.

У Андрея зазвонил телефон. На экране появилась фотография смеющейся Нины с подписью «Женушка». Он прижал к губам указательный палец и принял звонок.

– Папочка! – счастливо закричала Нина. – We are the champions! – пропела она. – Четвертое место!

– Да ладно! Ты на громкой? – спросил Андрей.

– Да, уже в машине.

– Папуся, привет! – поздоровалась Аллочка.

– Ну, герой, рассказывай. Как прошло?

Петя захлебывался эмоциями и путался в словах.

– Если бы не сбились в медленном фокстроте, могли бы вообще…

– Ладно, и так молодцы. Просто красавцы. Сичкиным привет передавайте.

– Ты как?

– Ужинаю. Скоро уже домой поеду.

– Устал? – заботливо спросила Нина.

– Ага, – зевнул Андрей, – еле живой.

– Давай, выспись как следует.

– Договорились. Люблю, целую.

– Пока, папуся.

Динамик у телефона был громкий, Алла отчетливо слышала каждое слово. На протяжении всего разговора она крутила в руках бокал, где оставалось на палец красного. Достала айфон, мгновенным движением прокрутила ленту инстаграма и спрятала обратно в сумочку. Когда Андрей завершил разговор, на лице у него сохранилась умиленная улыбка. Алла решила, что ему не идет. Умиленный волк – странное зрелище. Хотя и молодит. Она разом прикончила вино.

– Пошли в бар? – сказала Алла. – Хочу к камину.

Андрей расписался в счете, и они перебрались к камину. Бар был оформлен в охотничьем стиле — шкуры, рога. Потрескивали поленья.

– Рога — это очень символично в загородном ресторане, как ты считаешь?

– Ах, вам лишь бы вгонять невинную девушку в краску. Я не понимаю ваших грязных намеков.

Подошел официант. Андрей и сам знал, что ему хватит, но все-таки взял бокал «Бароло». Алла попросила плед и закутала голые плечи.

– Ноги греет, а так зябко. Бррр. Не чувствую тепла вашего горячего сердца.

– Только благодаря моему большому телячьему сердцу в наши края приходит весна. Жар его практически невыносим. Поэтому хочется спросить, а как ты относишься к экспериментам?

– К экспериментам я отношусь с восторгом, переходящим в экстаз. Мензурки, спиртовки, пробирки – это мое. – Алла посмотрела на Андрея и осуждающе покачала головой. – Хотя вы ведь, наверно, не об этом.

– Практически именно об этом. Предлагаю позвать кого-нибудь составить нам компанию.

– Кого-нибудь? – Алла перегнулась через столик и доверительно спросила: – Официанта?

– Не совсем.

– Ладно, показывайте ваших дам. Надеюсь, это дамы?

Он зарылся в телефон. Лицо у Аллы сделалось испуганным, беззащитным, обиженным и совершенно детским. Если бы Андрей увидел ее лицо, то сразу же перевел бы все в шутку, но он был слишком поглощен телефоном и слишком пьян. Когда Андрей протянул телефон с фотографией, ее лицо опять сделалось игривым и беззаботным.

– Ну, нет. Нет-нет-нет. Никуда не годится. Что это за мощи? Ищите дальше, сударь.

Пока он искал новую фотографию, лицо Аллы опять отыграло те же эмоции.

– А эта как тебе?

– Другое дело. Звоните, сударь.

– Привет! – сказал Андрей, когда на той стороне сняли трубку. – Да, Андрей. Как жизнь?.. Отлично. Чего поделываешь?.. – Он замолкал, слушая недлинные ответы. – Мы тут в Репино. Не хочешь к нам присоединиться? С хорошей девушкой тебя познакомлю… Экзамен? Неожиданно. Уверена?

«Скотина! – думала Алла. – Просто животное. Господи, как же меня так угораздило? Огромный ходячий наглый член! Я сейчас возьму и уеду. Сам кувыркайся со своими шлюхами. Ага, так и сделаю».

Алла взяла смартфон и открыла приложение такси. Андрей отложил свой телефон и виновато развел руками.

Андрей взял ее трижды, и каждый раз секс был великолепным. В жизни ей не было лучше с мужчиной, чем с этим ублюдком. «Почему, собственно, ублюдком? – подумала Алла. – Он тебе платит. Чего ради ему стесняться своих желаний? Чем ты отличаешься от той девки из телефона? И что же мне со всем этим делать? Господи, надо же было так вляпаться…»

Тело плавало в счастье, а на душе было мерзко, словно стадо слонов нагадило. Алла лежала на боку, повернувшись к нему спиной.

– Алла, – Андрей мягко коснулся плеча, – спишь?

Она не откликнулась и прикрыла глаза. Андрей нежно укрыл ее одеялом и перевернулся на другой бок.

«Еще и позаботился. Что же мне делать? Что же мне, блин, делать?»

В зимнем холодном Питере, месяцами лишенном солнечного света, часто мечтаешь о высоком голубом небе, бескрайнем море, тепле и беззаботности. Чтобы волны набегали, шурша, на песок, чтобы улыбчивая, дружелюбная туземка делала неторопливый массаж и можно было никуда не спешить и ни о чем не думать.

Не таков тропический отдых в реальности. Дети начали беситься еще в такси. В аэропорту встретились с Лукьяновыми и их тремя, вздорной старшей дочкой и младшими братьями, настоящими бандитами. Мальчики превратили перелет в полноценный ад. Они сумели раз пять поссориться и два раза слегка подраться. Измученные родители вынуждены были выступать арбитрами под осуждающими взглядами сонных пассажиров. Андрей вообще плохо спал в самолетах, а в этот раз едва сумел прикорнуть на полчаса, пока Пете не приспичило куда-то перебраться через него.

Пхукет принял душной сауной. Одежда немедленно пропиталась потом. Заказанной машины не было, однако им сразу предложили другую, гораздо лучше и за те же деньги. Новая машина действительно была куда лучше, но с механической коробкой (наверное, единственная в Таиланде). Андрей не представлял, как можно переключать передачи левой рукой, и устроил небольшой скандал. Улыбчивые сотрудники автопрокатной компании сокрушались вместе с ним, извинялись и старались все исправить. К счастью, хотя бы Лукьяновы устали их ждать и уехали в гостиницу со всем своим высокомобильным скандалом. Немедленно вдрызг разругались Петя с Аллочкой, до визгов и криков: «Мама, ну скажи ему!»

Наконец им отыскали машину, мятую и заезженную, но было уже все равно. Едва погрузились, как Петя понял, что забыл в самолете новый мобильник, наушники и что-то еще очень ценное из своего детского скарба. Он был и без того взвинчен общением с бандитами Лукьяновых и ссорой с сестрой, так что договориться с ним оказалось совершенно невозможно. Пришлось идти, писать заявление на пропажу.

Только отъехали от аэропорта, как Нина потребовала «купить детям фруктов в дорогу». Сон у нее был идеальный, она мгновенно выключалась при первой возможности и превосходно проспала почти весь полет. Поискали лотки с фруктами. Ныла голова, жутко хотелось спать, Андрей с ненавистью смотрел, с каким тщательным интересом Нина и дети роются в разноцветных пирамидах экзотических фруктов. По дороге к гостинице жена скармливала ему кусочки и ломтики, с отказами спорила, раздражая еще сильнее.

Таец на стойке отеля томительно долго тыкал в клавиатуру, с бесконечными подробностями описывал услуги отеля, расписание ресторанов, совал буклеты, предлагал заказать столик. Он унялся, только когда Андрей на него прикрикнул.

В номере Андрей сразу рухнул в постель, но через час проснулся, плавая в поту. На ощупь, натыкаясь на мебель, добрался до кондиционера и бессмысленно тыкал в кнопки под погасшим экраном. Потом сообразил и вставил электронный ключ в приемник, кондиционер сразу зашелестел. Нины в номере не было, купалась, наверное. Андрей забрался под влажное одеяло, потом поменял на другое, Нинино. Спать хотелось отчаянно, но он проворочался не меньше часа. Покопался в мобильнике, от Вали было три сообщения, нежных и игривых, от Аллы ничего. Наконец провалился в липкий тяжелый сон.

– Милый, – Нина нежно гладила его по плечу.

Андрей едва не послал ее. Остановился он не из чуткости, просто не мог подобрать слова и шевелить слипшимся ртом. Ему казалось, прошло всего несколько минут, но за окном было уже темно.

– Ужинать пора, всё закроют.

Андрей, передвигаясь, словно в липком киселе, добрался до ванны, включил душ и с запозданием выскочил – из лейки лился чистый кипяток. Настроил, забрался обратно, но теплая вода сменилась ледяной. Где эти люди берут такую воду при вечных плюс тридцати?

Кое-как домылся, кисель вокруг чуть поредел, но не рассеялся. Они вышли на улицу, в чужой шум и чужие запахи: треск и вонь мотороллеров, гул клаксонов, дым жаровен, рекламные огоньки, непривычный запах уличной еды. Редкие бумажные фонарики поднимались светлячками над морем. Вечер не спас от духоты. К здешнему климату нужно привыкать. Андрей не мог разобрать: он успел вспотеть или спина была еще влажной после душа.

Аллочка и дочка Лукьяновых ушли вперед, щебетали о своем, стремились к взрослой жизни, отрывались от родителей, пусть пока на десяток шагов. Мальчики носились кругами, что-то визжали. Тротуара не было, шли по обочине, а по дороге катил непрерывный вал мотороллеров и машин. Мальчиков приходилось постоянно ловить, одергивать и успокаивать — одного захода хватало от силы секунд на тридцать. Андрея утомила эта суета, он вмешался сам, дети сразу послушались, перешли на нормальный шаг, испуганно поглядывали на Андрея через плечо. Настя Лукьянова была явно недовольна, что ее сыновей воспитывают так резко и без нее. Булыгин виновато улыбнулся и развел руками, дескать, «а что делать?».

Настя обиженно молчала до самого ресторана, что было, честно сказать, к лучшему. Зато Володя Лукьянов не умолкал ни на секунду. У него был неисчерпаемый запас занудных историй и унылых жизненных наблюдений, которые он не в силах был оставить при себе. Пока добирались до ресторана и заказывали ужин, Лукьянов успел рассказать о квартире на Крестовском и двойной ипотеке на нее. Володя управлял питерским филиалом коммерческого банка из первой российской десятки. Человек он был, без всяких сомнений, хороший и полезный, к Андрею относился самым дружеским образом, но раздражал временами до дрожи отвращения.

Попадаются иногда такие люди, про которых слова нельзя сказать плохого, но любить их не получается. Володя был отзывчивый друг, всегда готовый помочь друзьям и в жизни, и в бизнесе. Несколько раз он выручал Андрея, да и других, доходя до грани должностного преступления. Детей Володя обожал, баловал и много ими занимался. Явно любил и Настю, пухловатую блондинку с глупым лицом. Андрей с некоторым скепсисом, конечно, был готов даже допустить, что Володя ей не изменяет. Должны же быть на свете мужчины, которые не изменяют женам? Во всяком случае, Булыгин ничего такого о Володе не знал, а в пикантных ситуациях, случавшихся несколько раз, Лукьянов от девок отказывался, рассыпая занудные длинные шуточки. Может, правда, просто не стоит.

Подали креветок, лобстеров, кальмаров, еще что-то. Андрей все не мог выбраться из своего киселя, еда казалось ватной. Подошел Гена Холмский с новой женой. Где-то он с ней уже показывался, презентовал публике. Во всяком случае, она поздоровалась со всеми как со старыми добрыми друзьями. Девочка (вряд ли старше двадцати двух) переигрывала симпатию. Молодо-зелено. К тому же мужчинам было все равно, а Настя с Ниной не могли ее полюбить по определению. Они провели несколько вечеров, утешая брошенную жену. Послевкусие ее отчаяния оставалось с ними, ну и, конечно, вечный страх жены успешного ровесника. Они не могли не примерять ситуацию на себя.

Володя, добрая душа, решил разрядить обстановку и завел новую историю. На этот раз сносную, не растягивай он ее так. Их банк запустил программу потребительского кредитования на импланты груди, и результаты были ошеломительно хороши. Жены со стажем отреагировали кислыми улыбками, а юная жена Холмского (Андрей никак не мог вспомнить, как ее зовут, а спрашивать было неловко) хохотала и спрашивала о ценах и условиях. Нина с Настей обменялись понимающим взглядом, от чего Настя вполне могла бы воздержаться. Андрей отлично помнил, как у Насти лет десять назад резко выросла грудь. Этого сложно было не заметить, с такой гордостью она выпячивала обновку.

Гена оживил стол историей про тайских проституток, добавил еще одну, потом перешел, конечно, к трансвеститам. Он-то рассказчиком был превосходным, заулыбались даже Нина с Настей, свежая жена смеялась так долго и искренне, будто действительно слушала байки впервые. Андрей, во всяком случае, ей почти поверил.

Следующим утром бесконечно добирались до пляжа. У Пети от фруктов, солнца, хлорки в бассейне или всего разом пошла аллергия. Лечили. Потом Аллочка потребовала новый купальник. Вчера у нее при прыжках в воду грудь то ли выскочила, то ли почти выскочила (Андрей так до конца и не понял) из лифчика. Обошли десяток соседних лавок, ни один из купальников не годился. Аллочка кривила лицо так, словно на нее хотели надеть сатиновые подштанники. Заодно Андрею купили резиновые тапки, в Питере он, конечно, до магазина так и не добрался. Пришлось отправить Нину с Петей на пляж, а с Аллочкой ехать в торговый центр. Нина левостороннего движения боялась панически и за руль садиться отказывалась. В торговом центре провели часа три. Купальников тоже купили три, но ни один не был достаточно хорош. Андрей, бегая по магазинам, успел натереть обе ноги.

Попав наконец на пляж, Андрей с дочкой вместо купания вынуждены были присоединиться к остальным, севшим уже обедать. Да и есть хотелось. Все разомлели на солнце, обедали неторопливо, без аппетита, словно по обязанности. Зато на мальчишек солнце не действовало, они сразу же устроили небольшую потасовку. Молодая жена Холмского хохотала еще угодливее, чем вчера, Настя с Ниной игнорировали ее еще усерднее.

Едва Андрей успел окунуться в первый раз, как его усадили за преферанс. Улизнуть не удалось. Нина пыталась намазать его мазями из своей батареи средств от солнца, но Андрей отбился, решил, что немного вечернего загара ему не повредит.

Следующим утром он пожалел о своей решительности. Спина сгорела адски. Сбитые ноги болели так, что по дороге на пляж купили новые шлепанцы, другой системы.

Весь день Андрей просидел под тентом в футболке, с отвращением играя в преферанс. Холмский был блистателен, Лукьянов чудовищен. Сам Булыгин в студенческие времена был неплох, но с тех пор у него случилось не больше десятка-другого партий, и он сильно потерял квалификацию. Лукьянов жевал губы, теребил карты и делал самые глупые ходы из возможных. Холмский принимал решения мгновенно, не задумываясь, словно у него в голове был какой-то суперкомпьютер. Его длинноногая жена маялась тоской. В компанию жен ее не брали, для девочек она была слегка, хотя и не особенно сильно, если задуматься, старовата. Иногда она бралась за растрепанную книжку, и даже по цветастой обложке было видно, что книжка такая же глупая, как сама девушка. Иногда подходила приластиться к мужу, Гена небрежно поглаживал ее и продолжал с бешеной скоростью шлепать картами и сорить шуточками.

«Господи, что я тут делаю», – думал Андрей.

Валя сыпала по пять сообщений на каждое его. Сообщала подробности своей маленькой девичьей жизни, рассказывала, как сильно соскучилась без «своего котика», присылала фотографии разной степени раздетости. Зато Алла почти не писала. Только раз попросила денег и одобрила фотографию Андрея с обгорелым носом.

26.03.2016, 15:11

– Аллан Цветков:

Загорелый, отдохнувший. Это мы одобряем!

Андрей бесился: «я ей что, банкомат?» Но деньги все-таки послал.

К концу поездки Булыгин считал уже не дни, а часы и испытал некоторое облегчение, только зайдя домой.

За неделю в Питере окончательно установилась промозглая весна. Дожди смыли остатки странной зимы, исчезнувшей, словно не было ее никогда. Алла не появлялась и на сообщения не отвечала. В четверг Андрей сговорился заехать к Вале часам к шести, но неожиданно прорезалась Алла, и он передвинул Валю на потом. Может быть, на потом.

Встретились в полпятого в том же ресторанчике, что и в первый раз. У Андрея для свиданий было запасено несколько таких местечек, хороших, но совсем небольших. Меньше шансов нарваться на знакомых, чем в огромных, как теперь принято, кабаках. Алла показалась ему стройнее и симпатичней, чем он помнил. За десертом она вдруг перестала подкалывать его и веселиться, слегка погрустнела и задумалась.

– Мама трамбует меня насчет работы. Прям силой загоняет в администрацию. Дядя Валера тоже… Что вы по этому поводу думаете?

Андрей поразмыслил несколько секунд.

– Вообще, тебе было бы полезно. Что-нибудь такое, с жестким графиком. Но госорганы… Не уверен, что это твое.

– Тогда возьми меня к себе.

Андрей молчал, панически ища слова.

– Шутка, – сказала она. – Тут мама с дядей Валерой, там ты, а я хочу сама.

– Понимаю.

Андрей взял в руки телефон.

– Я закажу?

– Не, не хочу в гостиницу.

Андрей вопросительно посмотрел, ожидая продолжения.

– Поехали ко мне.

– А мама?

– Мама сейчас служит Родине.

Андрей вышел из душа одетым в девичий халат, едва сходящийся на животе. Чувствовал он себя при этом глуповато. Алла расставляла на столе чашки, заварочный чайник, какие-то конфеты с печеньями, которые оба не ели, следя за фигурой. Несмотря на ранние сумерки, горели все светильники.

Булыгин скептически осмотрел интерьер, именно такую классику с перехлестом он не любил больше всего. Заметил стену, завешанную фотографиями предков, и подошел рассмотреть. Алла как раз закончила хозяйничать и подкралась, обняла его сзади. Он не слышал ее шагов, приглушенных мягкими шлепанцами.

– Это дедушка Гоша. Это дедушка Паша. Это папа.

Андрей уставился на папу. Что-то знакомое было в грузном генерал-майоре с пушистыми усами. Он мысленно отбросил усы, и у него сошлось давно очевидное. Просто поразительно, как он не сообразил прежде.

– Папа Николай Петрович? Матвеев, соответственно.

– Николай Павлович.

– Ну, да, Павлович. После увольнения в Красногвардейском работал?

– Да, главой. Ты его знал?

– Почти нет. Так, пересекались пару раз.

Конечно, Булыгин знал папу. Больше того, ужасные люстры, украшавшие гостиную, именно Андрей и подарил. Николай Павлович сильно выручил его и партнеров в одном девелоперском проекте. У них застряла занозой одна мелочь, не дававшая продвинуться, а папа Аллы ее лихо вытащил. Взял много, но сделал на совесть. Николай Павлович даже проявил неожиданное для чиновника благородство. Заноза оставила непредвиденные следы, и со следами он помог совершенно бесплатно, отказался от денег. Настоящий офицер. Частью благодарности стали люстры, ну и, они с партнерами гуляли его полгода. Бани, кабаки, рыбалка на Аляске, охота, снова бани, кабаки, ну и, шлюхи, конечно, все время. Железной выдержки был человек. Андрей и десять лет назад не держал такие дозы алкоголя. В смысле девочек Николай Павлович тоже был неукротим. У Булыгина до сих пор перед глазами стояла сценка. Генерал в бассейне с четырьмя хохочущими девицами, из одежды на нем только генеральская фуражка. Откуда, спрашивается, у отставника в бане фуражка? Этого Андрей вспомнить не мог. Зато помнил, как Николай Павлович тоном строевой команды требовал, чтобы он не отделялся от коллектива и тоже прыгал в бассейн.

Понятно, в кого она такая. Трахается за деньги, но так, что это похоже на любовь.

Алла глянула на часы на стене.

– Мама?

Алла молча кивнула.

В коридоре, провожая уже одетого Андрея, она вдруг сказала:

– Самое время бросить меня в наказание за исчезновения.

Андрей невольно отрицательно покачал головой. Связываться с исчезающей и появляющейся девкой просто глупо. Сплошная потеря времени. Но ему было славно с ней и не хотелось уходить.

«Пусть себе пропадает», – подумал он.

В машине Андрей достал телефон и прочитал вереницу жалобных сообщений от Вали.

«Вот же ей неймется, – Андрей посмотрел на часы, было еще не поздно. – Ладно, заеду. Жалко дуреху».

Валя набросилась на него прямо в прихожей, расстегнула ширинку и заработала ртом с таким усердием, что это напоминало дренажный насос. Валя всегда была на редкость услужлива в сексе, но сегодня демонстрировала угодливость самой последней крайности. Обычно ее униженная старательность вызывала смесь возбуждения, жалости и нежности, но сегодня не было ничего, кроме нетерпеливого раздражения.

Она довела все-таки его до оргазма, Андрею, правда, пришлось прибегнуть к воображению, когда все слишком затянулось, и он почти ничего не почувствовал. «Чересчур с Аллой разошелся», – решил Андрей. Валя продолжала гладить и целовать его.

– Хочешь кофе? – спросила она.

– Давай.

На самом деле Андрея хотел только, чтобы Валя ушла, оставила его одного хоть на минуту. Она торопливо побежала на кухню, а Андрей лежал и пытался разобраться в своем торопливом нетерпении.

Зачем все это? Ведь я хочу уйти, не хочу с ней ни разговаривать, ни пить кофе, ни заниматься сексом. Долг я, что ли, здесь исполняю? Зачем?

Андрей принял решение, быстро принял душ и оделся, натянув одежду на влажное еще тело.

– Я, наверное, пойду. – сказал он Вале. – Чего-то хреново себя чувствую. Акклиматизация, наверное. Кстати, все забываю. Сувенирчик тебе из Таиланда.

– Угу, – хмуро кивнула Валя, принимая пакет, – спасибо.

Она стояла облокотившись об стену, пока он натягивал обувь. Лоб сморщен, ни тени улыбки.

– Ну что, пока? – спросил он.

Она кивнула, не сделав попытки приблизится.

– Андрей, – окликнула Валя, когда он открыл дверь.

Андрей обернулся и вопросительно кивнул.

– Не приходи ко мне больше в таком состоянии.

Выходные у Андрея прошли неприятно. Ему удалось освободить время в воскресенье, на даче шел небольшой ремонт, и он, по легенде, встречался с подрядчиком. Хоть какая-то польза, а то стоит домина, обходится в кучу денег, а живут они там не больше двух-трех недель в году. Алла дважды перенесла встречу, а потом и вовсе пропала. Валя зато писала беспрерывно. Андрей отвечал ей односложно. Иногда.

В понедельник он обедал с Костей Барским. Костя, как и всегда, выглядел моделью с рекламного плаката. В молодости он мог бы рекламировать молодежный дезодорант или крем для бритья, но и теперь сгодился бы для виски, сигар или дорогих часов. Дружили они много лет, с полузабытых времен, когда они пытлись стать звездами рок-н-ролла. Одно время Костя был фронтменом, а Андрей барабанщиком в третьесортной команде (выше они так и не поднялись).

Андрей и Костя почти одновременно и очень вовремя переболели детской мечтой о славе и визжащих поклонницах. Многие люди из их прошлого все еще ползали по дну музыкального мира, уже, кажется, ни о чем не мечтая, многие спились, сторчались, сгинули, не выдержав невостребованности, нищеты и неустроенности.

Костя с Андреем, как правило, сторонились делать бизнес вместе: незачем рисковать старой дружбой. Однако с год назад им подвернулось дельце, казавшееся быстрым, легким и очень выгодным. А главное, их возможности идеально взаимно дополнялись. Со временем, как и следовало ожидать, дельце оказалось куда менее гладким, чем виделось в начале. Пока они с честью выходили из испытания.

По большому счету, сегодня можно было не встречаться. Можно было перенести на следующую неделю, можно было вообще спустить текучку на заместителей, но им просто нравилось проводить вместе время.

После заказа Андрей проверил телефон: Алла по-прежнему молчала, зато от Вали пришло целых три сообщения, каждое следующее слезливей и настойчивей.

– Вот почему всегда так с бабами? – с досадой сказал Андрей. – Специально строишь отношения так, чтобы не брать никаких обязательств, но все равно в результате оказываешься что-то должен. Получается, и тут должен, и дома должен. Нафиг мне это надо? Вот почему это всегда так?

– Андрюша, ты произносишь текст, полный внутренних противоречий. Воды можно принести, наконец? – немного раздраженно сказал Костя официанту, проходившему мимо. – Смотри. Что ты говоришь… – Костя задумался, собирая слова.

Барский считался большим специалистом, умельцем и ценителем по женской части. Он был женат уже в четвертый раз. Андрей задумался, высчитывая. Да, в четвертый. Нынешняя жена была младше на пятнадцать лет, поженились они всего три года назад, но у Кости уже вовсю кипела личная жизнь.

– Профессионалок ты избегаешь. Правильно?

Андрей кивнул.

– Можно спросить почему?

– Механическая история, – пожал плечами Андрей, – слегка улучшенная версия онанизма.

– То есть у тебя не возникает отношений с проституткой?

– Какие могут быть отношения с проституткой? По-моему, это вообще невозможно, у них же профессиональная деформация и…

– Можешь не объяснять, мне доводилось спать с проститутками.

– Да ладно, – с шутливым отвращением сказал Андрей.

– Самому стыдно. Ты хочешь другого, ты не хочешь, чтоб к тебе относились как к члену, обмотанному купюрами. Видимо, ищешь каких-то человеческих отношений.

– Ну, да.

– Но при этом не хочешь быть ничего должным?

Андрей кивнул.

– Подводя, так сказать, итоги. Ты ищешь человеческих отношений, но без обязательств. Андрюша, дорогой мой, это бред.

– Подожди, определенные обязательства у меня есть.

– Понятно, ты платишь, но это ничего не решает, ну, то есть решает, упрощает, но не до конца. – Костя умолк, пока официант ставил салаты. – Ты хочешь человеческих отношений, нежности, близости, проникновенности, страсти, вот всей этой фигни. Когда тебе это удобно. А когда тебе неудобно, она должна выключаться, как кофеварка. Потому что ты ей платишь. Неужели ты не понимаешь: это невозможно! Так не бывает. Ладно, возьмем такой пример. Резкий. Жена обходится тебе дороже всех девок, вместе взятых. Извини за цинизм, но объективно это так. Можешь ты с ней договориться, что будешь шляться по бабам? – Костя сделал жест, прося Андрея еще немного помолчать. – Приходишь к ней и говоришь: Ниночка, вот тебе еще плюс пятак или чирка в месяц, но я буду трахать все, что движется. Какой, думаешь, будет эффект?

– Чего ты сравниваешь? С ней я договаривался о семье и детях. Совершенно другая история, ничего общего.

– Общее то, что и твоя жена, и твои девочки люди, и ждут от тебя не только денег. Договаривались вы, не договаривались, платишь ты, не платишь. Так уж все устроено. Ладно, оставим Нину, зря я затронул эту несчастную женщину.

– Чего это несчастную?

– Муж у нее кобель.

– Костя, вот кому бы помолчать.

– Не надо сравнивать. Я художник, поэт, яркая, эмоционально насыщенная личность, а ты грязный похабник. Ничего общего.

Андрей криво ухмыльнулся.

– Ты ведь встречаешься с хорошими девочками. Правильно? Нехорошие девочки тебе не годятся. Дальше вступает в силу психология, и бабки только усугубляют. Девочка спит с женатым дяденькой, – Костя характерным жестом потер пальцы. – Она знает, что хорошие девочки не спят с дяденьками за денежки. И, чтобы продолжать чувствовать себя хорошей девочкой, придумывает любовь, – Костя развел руками. – Так устроена жизнь. К тому же при всей омерзительности ты не лишен достоинств, я бы даже сказал, пошловатого провинциального шарма. Во всяком случае, пристрастный взгляд способен при некотором напряжении это разглядеть.

– Костя, иди в жопу.

– Извини, увлекся. Таких мужчин, как ты, на свете немного. Есть, конечно, и поинтересней. Прости, – Костя сделал успокаивающий жест навстречу опять встрепенувшемуся Андрею. – Так вот, таких мужчин, как ты, мало, а в Закукуевске, откуда, надо полагать, прибыла твоя красавица, нет вовсе. Девочке не хочется чувствовать себя шлюхой, – Костя загибал пальцы, – у тебя есть достоинства, ты не похож на ее прежних мужчин, она регулярно спит с тобой, а возможно, даже кончает. Девочка влюбляется. Влюбившись, тоскует и ревнует. Ей плохо без тебя, ей больно, что у тебя есть другие. Когда-то вы о чем-то договаривались, но ей плевать. Чувства. Она требует внимания, или выпрашивает внимание, или мучается молча. Неважно. Ничего здесь нельзя сделать. Жизнь! Жизнь так устроена.

– Интересно, – Андрей поскреб ногтем нос, – хотя и убого. Сплошная механика, никакой романтики.

– Не скажи. Не скажи. Не важно, с чего все началось. Не важно, почему человек в первый раз что-то решил. В тот момент, когда он говорит себе слова, они становятся правдой, все становится по-настоящему. В сердечном, конечно, смысле. Головой-то мы всё понимаем, строим планы, соблюдаем осторожность, знаем, с кем имеем дело. Хотя… может, голова в таких делах еще худший компас, чем пиписька. Понимаешь, цветок может вырасти из говна, от этого он не перестает быть цветком.

– Когда бы вы знали, из какого сора…

– Стихи? Андрей Палыч, что с вами происходит? Вы меня пугаете. – Костя увидел подходящего официанта. – О! Дор-р-рада моя.

– Полезные белки, низкий холестерин? – сам Андрей взял стейк.

– Не без того. Но ведь и вкусно. На чем мы остановились?

– На банковских гарантиях.

– Да… с банковскими гарантиями полная жопа, и чего делать, непонятно. Давай я тебе лучше расскажу, как прошлым летом снял в Анапе тройняшек.

– Не-а, банковские гарантии.

– Я чего, уже рассказывал?

– Костя, ты не рассказывал или рассказывал, я не помню. Поверь, сам прусь от тройняшек, двойняшек и прочих, сука, сиамских близнецов. Но мы опять протрындим и ничего не решим. Банковские гарантии.

Посетители надоели Булыгину до крайности, вежливо от них избавиться не получалось, и он был близок к тому, чтобы сделать это невежливо. Юноша и девушка, оба немного за тридцать, представляли местное отделение большой китайской компании.

Почему-то китайцы решили строить собственную дистрибуцию в России именно теперь, в 2016 году. И идея была сомнительная, и время самое неудачное, а уж людей они набрали ниже дна. Петя тоже далек от идеала, но на фоне этих двоих смотрелся королем продаж.

Девочка, а она занимала должность пониже, пользовалась хотя бы врожденной интуицией. Мальчик же дословно шел по технологиям продаж, самым топорным образом применяя заученное. Слушать он не умел, на собеседника не реагировал.

Булыгин уже получил от них больше, чем хотел, и даже больше, чем надеялся. Они согласились на совершенно фантастические условия, сами привозят, сами таможат. Цена при этом на десять – двенадцать процентов ниже себестоимости поставок из Китая. Отсрочка оставалась той же, только раньше она отсчитывалась от погрузки в Шэньчжэне, а теперь от поставки на его склад. Просто интересно, эти люди вообще к встречам готовятся?

Из их продукции Булыгина интересовали только две линейки интерьерных светильников — и удачные, и хорошо заполняют пустоты в ассортименте. Можно было прихватить еще кое-что по мелочам для запаха, остальное было не нужно вовсе. Мальчик же с тупым упорством повторял одно и то же на разные лады. У него явно провисал ассортимент, горели, видимо, бонусы, и он пытался продать то, что нужно ему, а не покупателю. Отказ его не устраивал. От скуки Андрей проверил телефон.

03.04.2016, 11:18

Валера Сладков:

Котик, почему ты не отвечаешь?

– Давайте как-то подытожим. – Терпение Андрея было на исходе. – Мы готовы выставить вашу интерьерку, по точке не готовы.

– Наша компания поставляет уникальные по соотношению цена/качество светильники, – бестолковый мальчик не унимался. – Мы предлагаем беспрецедентную по широте ассортимента линейку. У нас более восьмидесяти точечных светильников, на любой совершенно вкус. Самые разные стили, цвета. А у вас всего десяток моделей. Вы могли бы серьезно расширить…

Андрей перестал слушать и взял пиликнувший телефон. Валя увидела, что он прочитал сообщение, и прислала два новых.

05.04.2016, 15:16

Валера Сладков:

Мне кажется, мой повелитель гневается на меня.

05.04.2016, 15:28

Валера Сладков:

Котик, ты бросаешь меня?

– Друзья, – перебил Андрей, – жизнь прекрасна, но коротка. Давайте обойдемся с ней бережно.

Бестолковый мальчик хотел что-то сказать, но девушка остановила его, коснувшись руки.

– Как вы, наверное, знали заранее, у нас собственное производство. Если вы были не в курсе заранее, я повторил это раз пятнадцать. Я не пущу вашу точку к себе в дистрибуцию. Это порежет продажи нашей же продукции.

– Но ведь вы могли бы серьезно расширить ассортимент!

«Безнадежно», – подумал Андрей, посмотрел на часы, встал и протянул руку мальчику.

– Извините, должен бежать. Всего доброго. Очень было плодотворно. Интерьерку берем.

По дороге к машине Андрей договорился встретиться с Валей после тренировки.

Занимался он с каким-то злобным ожесточением. Мухиддин сначала присматривался к нему, потом попробовал завести отвлеченный разговор. Андрей отвечал односложно и изо всех сил орудовал перчатками. Наконец тренер не выдержал:

– Андрей, так не надо. Я понимаю, у тебя сложная работа, ответственная, нервная. Наверное, сейчас проблемы какие-то серьезные. Я понимаю. Но здесь у нас не битва, не война, даже почти не спорт. Релакс, удовольствие, физкультура, здоровье. Так не надо.

– Ну да. Ты прав. Ладно, Мух, давай, на сегодня все.

Валя легко опустилась напротив. Ресторанчик она выбрала со значением. Именно здесь случился первый их ужин семь, даже почти восемь месяцев назад. «Старею, – подумал Андрей, – раньше у меня никогда так не растягивалось». После они бывали здесь нечасто, перебрались в другое местечко, поближе к новой Валиной квартире.

– Привет, – улыбнулась она.

– Привет, – он посмотрел ей в глаза и невольно закусил губу.

Помолчали.

– Ну, давай. Ты же подготовил речь, начинай.

– С чего ты взяла?

– У тебя такая поза и такое лицо, как будто кто-то близкий умер от рака. Нет, такое впечатление, что рак будет хорошей новостью. Давай, говори. Мы расстаемся?

– Я понял, что встречаюсь с тобой не потому, что я так хочу, не потому, что это доставляет мне радость. Я встречаюсь с тобой, пишу тебе, звоню, потому что должен.

– Глупость какая-то. Я ведь не настаиваю, чтобы мы так часто встречались. Хочешь, давай встречаться раз в неделю. Я ведь забросила многие свои дела. Спорт, курсы. Ты ведь сам всегда появляешься первый.

– Потому что знаю, что иначе ты обидишься. Ну, не обидишься, расстроишься.

– Ты просто мне всегда пишешь. Я испугалась, что что-то случилось.

– А потом, когда мы встретимся, будешь спрашивать, где я был четыре дня, почему не звонил, что я делал, с кем был.

– Тебя не устраивает, что мы слишком часто встречаемся? Ты хочешь встречаться реже?

– Нет.

– Тогда что? Чего я тяну из тебя? Давай я отойду, а ты пока соберешься с мыслями.

Пока Валя была в туалете, Андрей проверил телефон. От Аллы пришло сообщение, она опять переносила сегодняшнюю встречу. «Да иди ты в задницу», – подумал он.

– Так что, ты хочешь расстаться насовсем?

– Да. Так я сейчас думаю. Может, через неделю все будет иначе, может, я пожалею, может быть, начну умолять о прощении.

– За что? Ты ничего не сделал. Ты не предал меня, не обманул. Ты просто сделал, как хотел. – Валя отвернулась в сторону. – Тебе было плохо со мной? Тебе не нравился секс?

– Нравился. У нас был отличный секс.

– Раньше ты называл его лучшим в своей жизни.

– Может быть, так и есть.

– Когда ты говорил, сомнения в голосе не звучало.

– Его и не было.

– Когда мы встречались и занимались сексом, ты что, заставлял себя это делать?

– Знаешь, в прошлый четверг… Я просто хотел уйти. То есть я правда себя не очень хорошо чувствовал, но не настолько. Мне просто хотелось поскорее уйти. Потом я начал думать, почему так поступил, и понял: я не хотел приходить. Я очень ценю тебя, ценю твое отношение ко мне. Из-за этого я чувствую себя обязанным соответствовать, обязанным исполнять долг.

– Какая глупость, ничего ты мне не должен. Чего ты вообще хочешь? Оргий? Куролесить? Мимолетных отношений?

– Нет. Наверно, нет.

– Любви? Чего тебе не хватает?

– Я не знаю.

– Мне трудно будет смириться с таким объяснением. Я не могу принять такие невнятные причины. То ли ты хочешь любви, то ли не хочешь, то ли тебе нравилось, то ли нет. Я просто не понимаю.

– Я не люблю тебя. Мне отчаянно не хочется тебя обижать, но я просто не люблю тебя.

Валя вздрогнула и опустила глаза в стол.

– Тебе плохо, когда ты со мной?

– Нет.

– Хорошо? Ужасно? Я не могу тебя понять.

– Мне никак.

– Ты встретил кого-то другого?

– Нет.

– А как тогда? Завтра ты проснешься со стояком, и что ты будешь делать? Искать кого-то другого?

– Честно, в этом смысле я даже не думал.

– Я не могу этого понять. Я знаю, мужчину не удовлетворяет жена, и что? Ты будешь заниматься онанизмом?

– Посмотрим. Я не знаю, что будет через неделю. Может быть, все будет иначе. Я не знаю.

– Я могу что-нибудь сделать? Писать слезливые эсмскики, любовные письма, подкладывать цветы тебе под дворник, все такое. Я могу.

Андрей отрицательно покачал головой. Этим вечером она нравилась ему намного больше, чем все последние месяцы. Несмотря на слова, в ней сейчас чувствовалось достоинство, ни следа не осталось от привычной приторности.

– Мне ужасно, что я делаю тебе больно. Прости меня.

– За что ты все время извиняешься?

– Чувствую себя маленьким принцем с розой. Мы в ответе, все такое.

– Зря запариваешься.

– Думаешь?

– Конечно. Надо все проще воспринимать. Я вот стараюсь все легко принимать.

– Я не легкий. Очень хорошо, что ты спокойно все воспринимаешь.

– Ну, не так чтоб совсем, но и не в карьер головой вперед. – Она помолчала. – Хотя смысла в этом существовании все…

Говорить больше было не о чем. Посидели молча, Андрей закрыл счет.

Улица встретила ранней петербургской весной. Небо висело прямо над головами серым одеялом. Вороны чертили следы над проводами. Старуха крестилась на купола.

– Проводишь?

– Конечно.

Андрей попросил у Вали сигарету и курил по пути. Отчего-то не было машин, и ее каблучки звонко стучали по плитке тротуара в странной, нездешней тишине. Рядом с винным она остановилась.

– Выберешь мне?

Андрей купил две бутылки «Вальполичелы».

Возле подъезда постояли молча, глядя друг на друга.

– Почему ты так смотришь? – спросила Валя. – Запоминаешь? Правильно.

– Спасибо тебе за все.

– Тебе спасибо.

Андрей развернулся, чтобы уйти.

– Андрей, – окликнула она, – поднимись ко мне.

– Не надо, Валя.

– Пожалуйста, в последний раз. Я хочу это запомнить. Я очень тебя прошу.

Андрей поднялся.

«Бабы, чертовы бабы, – думал Андрей. – Почему же всегда так: ты либо нужен всем, и тебя рвут на части, либо не нужен никому».

Алла еще дважды переносила встречу, потом вовсе перестала отвечать. Зато Валя писала, благодарила за последний вечер. От тоски он даже подумывал встретиться еще раз, но удержался: «Ну нет, это уже мародерство какое-то».

Андрей вызвал на пятничный вечер Алису и Алину в «Паркотель». Наверняка по паспорту их звали иначе, попроще, но ему было плевать. Девочки были веселые и усердные в своем ремесле, именно то, что ему сейчас нужно.

Опоздали они умеренно, всего минут на десять, Булыгин еще кофе не успел допить. Вместо Алины с Алисой пришла незнакомая блондинка самого нелюбимого Андреем типажа. Ходячая барби.

– Привет! Совсем меня забыл, – Алиса оставила на его щеке кровавый след помады. – Куда пропал?

– Дела-дела-дела. Присаживайтесь, девочки.

– Это Эля.

– У меня прям сердце кольнуло, как увидел. Я сразу почувствовал, что это не Алина.

– Алина не может, но Эля классная. Тебе понравится.

– Женщины, женщины, разочарование и обман. Ты разочарование и обман? – спросил он у блондинки.

Эля смущенно улыбнулась и отрицательно покачала кудряшками, рассматривая свой жемчужный маникюр.

– А может, ты, наоборот, отрава и дурман? – проникновенно спросил Андрей.

– Да, – радостно закивала она своей овечьей головкой, – отрава и дурман.

«Очередное совершенно бессмысленное существо, – подумал Андрей, широко улыбаясь, – именно то, что мне сейчас нужно».

– Чего с Алиной?

– Замуж вышла.

– Да ты что. Ничего себе. За кого?

– За электрика, – фыркнула Алиса, – вот с такой бицухой. Полный дебил.

– Любовь зла, полюбишь и меня. Ну чего, по бокальчику? Или в номер возьмем?

Малхаз подошел сзади и хлопнул Андрея по плечу. Булыгин встал, мужчины обнялись.

– Красавицы, простите, украду у вас кавалера буквально на три минуты.

Мгеладзе отвел его в сторону.

– Дорогой, сильно тебя не задержу. Понимаю, – Малхаз с широкой улыбкой развел руки, – торопишься. Когда посылочку от тебя ждать?

– Чего ждать? – не понял Булыгин.

– Ну, мы заплатили сегодня.

– Ааа, понимаю. Мне пока ничего не говорили. Завтра проверим.

– Отзвонишься?

– Конечно. В любом случае.

– Еще одно. У нас там чудо, с опережением идем. Можете поставку сдвинуть на пораньше? На месяц где-то.

– Малхаз, я бы с удовольствием, но вряд ли. То, что мы сами клепаем, в принципе можно попробовать, но весь импорт под вас заказывался, у нас на стоках такого объема не бывает.

– Хорошо, хорошо. Просто если есть возможность…

– Я посмотрю. Может, чего-нибудь придумаем, – кивнул Андрей, хотя делать, конечно, ничего не собирался.

За вечер Андрей раз пять проверил телефон. От Аллы ничего не было.

Александр Иванович сам встретил посетительницу и проводил в переговорную. В детективном агентстве «Сфинкс» так с гордостью называли крохотную комнатку с дешевым старым столом и несколькими хромоногими стульями. Еще тут стояла этажерка с подсохшим цветком, Леночка вечно забывала его полить. Алла пришла в своих самых больших и зеркальных солнечных очках.

«Идиотки, – подумал Андрей Иванович, – что ж вам всем кажется, что стоит надеть очки побольше, и все, типа, спрятался, типа, в домике».

– Кофе, чай?

Алла отрицательно помотала головой.

– Итак, мы провели свою работу. Все, как договаривались. Пять дней наблюдения. Тут график перемещений Андрея Павловича, – Александр Иванович пододвинул к Алле распечатку. – Сразу скажу, информация для вас неутешительная.

– Почему для меня?

– Извините, для вашей подруги.

Хоть бы одна для сестры старалась или, там, тетки. Всегда подруга. Никакой, блин, фантазии. Ну какая она тебе подруга, она же в мамы тебе годится.

– Там все расписано, потом посмотрите. Из того, что нас интересует, есть два эпизода. Первый, вторник, около половины пятого. Муж вашей подруги встретился с девушкой в кафе «Амальфи», это…

– Я знаю, где это.

Ублюдок, мы же там познакомились.

– Посидели минут сорок, потом зашли в магазин, купили две бутылки вина и отправились, ну, в общем… эээ… к ней в гости, по адресу Греческий проспект, дом 8, квартира 41, где Андрей Павлович и пробыл около двух с половиной часов. Вот фотографии. Это мы снимали, а эта из социальных сетей.

Александр Иванович взял паузу, давая Алле рассмотреть снимки. Девушка с Греческого была похожа на посетительницу с фальшивым именем, только посимпатичнее, хотя и эта ничего себе такая. Александр Иванович не отказался бы.

– Небольшой бонус. В нашу работу не входило, но так сложилось, что мы смогли о ней немного разузнать. Зовут Валентина Слащенко, двадцать шесть лет. Недавно исполнилось. Учится в академии Штиглица. Это «Муха» сейчас так называется. Последний курс. Родом из Нижнеудинска, райцентр такой в Иркутской области. Родители живут в Костроме. Андрей Павлович посещает ее дважды в неделю. Сразу скажу, насчет частоты посещений информация ненадежная, можно сказать предварительная. На этой неделе был только один. В общем, чтобы уточнить информацию, надо бы еще на недельку ноги к нему приставить. Ну, вы сами решайте, нужно, нет.

Алла покачала головой, пытаясь собраться.

– Вы сказали, два эпизода? А второй?

– В пятницу в пять с копейками Андрей Павлович встретился с двумя девушками в холе «Паркотеля».

– В «Паркотеле»?

– Да, вот фотографии.

Александр Иванович пододвинул снимки к Алле.

Блондинка и брюнетка, просто классика. Кстати, брюнетка тоже на нее похожа и тоже поинтересней.

– Посидели совсем недолго, буквально минут двадцать, и поднялись в номер. Андрей Павлович вышел примерно через три часа и поехал домой.

Алла сидела оглушенная, облизывала сухие губы.

А ты что думала, деточка? Он замену тебе не найдет? Отлучишь от тельца, и Андрей Павлович прибежит, роняя тапки, с кольцом и фатой? Пипиську хотела на золотую рыбку поменять? Не, милая, девочек в этом городе навалом, а золотых рыбок считай что нет. Ничего не выйдет. Или это он ее бортанул? Тоже может быть. Стандарты у мужика на высоте, эта, пожалуй, не дотягивает. В любом случае, зря ты, девочка, ножками сучишь и деньги тратишь. Не выйдет. Вас у него дивизия, а семья одна.

Александр Иванович был черствый человек. Он проработал в уголовном розыске пятнадцать лет и видел много настоящего горя. Страдания девочек, охотящихся на женатых буржуев, его не трогали.

Алла слепыми руками сгребла распечатки и фотографии в сумочку.

– Вот флешка, – протянул Александр Иванович, – тут все в цифровом виде, плюс видео еще несколько. Посмотрите.

– Обязательно. Мы подумаем, что дальше делать.

– Подумайте.

«Какая мразь! Животное!» – думала Алла, идя по улице. Она старалась сдержать слезы, текущие по щекам из-под очков.

Как же мне жить? Ведь я люблю, люблю, люблю. Люблю эту гниду! Или, если он хочет так, пусть будет так? И насрать?

Весеннее солнце пробивалось сквозь веселые занавески с рыцарями и принцессами. Острый луч солнца прорезал комнату Аллы и сверкал на ее мокрой от пота спине. Она лежала, положив голову на его живот.

– Умеете вы, Андрей Павлович, порадовать девушку, – сказала Алла.

Она чувствовала еще вкус его спермы, каждая клеточка тела ликовала.

Почему же так, ведь никогда, ни с кем, ничего подобного…

– Мистические тайны любви передаются в нашем роду из поколения в поколение. Отец рассказывает их сыну на смертном одре.

– Я сейчас.

Пока Алла была в душе, Андрей забрался в телефон. Он не ждал ее звонка и договорился на сайте о свидании сегодня вечером. Нужно было предупредить, что все отменяется. Он выключил экран телефона, когда Алла зашла в комнату, но она успела заметить в отражении зеркала картинку сайта.

Животное! Прямо при мне!

– Ложись. У меня тут ямочка есть на плече, как раз для твоей головы.

– Я вот не уверена, – Алла села на кровать, – точно для моей?

– Абсолютно. Под размер делали.

– Почему же их тогда две? – спросила Алла с деланным недовольством и подозрением.

– Про запас. Мало ли одна уйдет на профилактику.

– Ага, рассказывайте. Кстати, не пора ли нам кого-нибудь пригласить для второй ямочки? У тебя кто-нибудь есть?

– Да нет.

– Прекрати, у тебя всегда кто-нибудь есть.

– Можно в старых запасах порыться.

Андрей нашел в телефоне фотографию Алисы. Алла едва удержалась, чтобы не вздрогнуть, увидев знакомое лицо.

– Не, это будет какое-то шоу двойников. Давай кого-нибудь еще.

– Больше некого.

– А с сайта?

– Не сижу там. Пишут какие-то.

– Ты уж поройся, пожалуйста.

– Ладно.

– Старательно!

– Хорошо.

– Ты обманешь. Ну-ка давай прямо сейчас смотри.

– Не хочу я никуда смотреть.

– Давай-давай-давай, не ломайся, – Алла пихнула его в бок.

Андрей нехотя взялся за телефон.

– Ну вот, вроде ничего, – протянул он телефон с фотографией.

– Кошмар какой, ты что, с ума сошел?

– А эта?

– Совершенно исключено.

– Ну, хорошо… нет, нет, – листал Андрей фотографии, – ничего вроде такая…

– Я ее знаю. – Алла зажала рукой рот.

– А кто это?

– Кристина, моя одноклассница. Это она мне про сайт рассказала. Давай ее трахнем?

– Одноклассницу? Может, не надо?

– Прекрати, тебе понравится. Она симпатичная, сиськи, – Алла показала руками фантастический размер. – Напиши ей.

– Как скажешь.

Следующим вечером Андрей ужинал с Кристиной в одном из своих обычных ресторанчиков. Опоздала она умеренно, минут на пять, можно даже сказать, и не опоздала вовсе.

Андрей встал при ее приближении. Девушка была симпатичной, не совсем в его вкусе, но хорошенькая. Андрей по этой части ценителем не был, но грудь, бесспорно, впечатляла. Кристина старательно подчеркивала одеждой предмет своей гордости.

– Андрей.

– Карина.

– Мне кажется, – сказал Андрей, когда они сели за столик, – имя Карина тебе совсем не подходит.

– Почему это?

– Уголки глаз… мочки… острые ключицы… Нет, нет, точно не Карина.

– Как это?

– Буква «К» определенно твоя, но нет, ни в коем случае не Карина. Катя?.. Нет, не то… Кира? Нет-нет-нет. Полный провал. Кристина! Кристина подошло бы вам идеально.

Кристина молча смотрела на него большими телячьими глазами.

– Ничего себе.

– Ты позволишь называть тебя Кристиной?

– Называй… те.

– Отлично, не хочешь чего-нибудь заказать? Это ни к чему не обязывает.

Судя по заказу, Кристина аппетитом обладала прекрасным, наедаться на ночь не боялась, а к визиту в ресторан готовилась со вчерашнего вечера.

– Чем вообще интересуешься, увлекаешься? – спросила Кристина, агрессивно атакуя салат.

– Похоже, свидание не удается. Обычно, раз уж речь дошла до увлечений, значит, дела идут хуже некуда, а тишину заполнять надо.

– Да не, все нормально. Ты клевый мужик. Ага, – она кивнула для усиления эффекта. – А я тебе как?

– Очень. Хотя мне кажется, ты постарше. По-моему, ты моего любимого возраста. Тебе двадцать один?

– Блин, точно. Как ты узнал?

– Я потомственный маг, йог и брамин.

– Реально?

Что я здесь делаю? Очередные ходячие гениталии.

– Сейчас вернусь.

В туалете Андрей позвонил Алле.

– Пьет и ест твоя подружка за двух десантников, и напилась не хуже.

– Не надо скупиться. Как она тебе?

– Ничего, симпатичная. В принципе, тело можно брать. Ты присоединишься?

– Конечно. Начинайте без меня. Я подтянусь в процессе. Только про меня ничего не говори.

Закончив разговор, Алла с той же игривой улыбкой швырнула телефон в стену. Опомнившись, подбежала. По экрану разбегалась густая сеть трещин.

– Ну что ж такое, – сказала она и стукнула кулаками по полу.

Алла плотно сжала глаза и глубоко вдохнула, пытаясь сдержать слезы, уже бегущие по щекам. Разбитый телефон затрясся мелодией. С десятого раза Алле удалось принять звонок.

– Аллыч, здорово! Как жизнь-житуха?! – кричал пьяный голос.

– Лучше всех. Ты как, Левушка? Тигром еще не стал?

– Не, пока скорее сусликом. Чего делаешь?

– Да так, дела-делишки.

– Мы тут с ребятами кораблик взяли. Айда кататься.

– Не, Левушка, я не смогу.

– Прекрати ты кукситься! Даньки нет, он у бабушки во Флориде. Давай! Оторвемся!

– А давай! Откуда кораблик отходит?

– От Чернышевского, через полчаса. Только, Аллыч, не как обычно. Ладно?

– Буду как штык.

Алла распахнула шкаф и начала быстро одеваться.

Андрей опустился за столик. Кристина с наслаждением доедала фондан. Поразительный аппетит помещался в этом стройном теле.

«Вот нафиг оно мне нужно», – подумал Андрей.

– Кристина, за тебя, за наше знакомство, – Андрей чокнулся с ней. – Жаль завершать такой прекрасный вечер. Надеюсь, ты не обидишься, но я мужчина, а это многое извиняет. Хочу сделать тебе непристойное предложение.

– Ого, – Кристина сделала вид, будто смутилась и задумалась.

Актерское мастерство надо подтягивать.

– Знаешь, я так никогда не делала, но ты мне правда понравился. Пошли.

Кто бы сомневался.

Андрей смахнул обертку презерватива с кровати на пол. Из ванной номера «Паркотеля» раздавался плеск воды. Кристина что-то напевала.

И тут фальшивит. Вообще ни о чем. А еще одноклассница.

Звук воды прервался, вышла Кристина, завернутая в полотенце, с шумом опустилась на кровать.

– Круто было, да?

– Не говори. Давай еще кого-нибудь позовем?

– Кого?

– Есть у меня одна подружка. Тебе понравится.

– Ну, давай…

Андрей набрал Аллу.

– Привет! Мы тут в «Паркотеле» с хорошей девушкой. Присоединишься?

– Ой, а я не дождалась. Меня ребята на кораблике позвали кататься. Ну, вы там развлекайтесь, оторвитесь по полной.

Алла повесила трубку и сбежала по трапу вниз, в туалет. Там она просидела не меньше получаса, пока не остановились слезы.

– Это что, Алла была? – Лицо у Кристины сделалось испуганным.

– Кто?

– Алла, у меня подруга есть, Алла. Это точно она была, я голос узнала.

– Ерунда, – механически сказал Андрей, он с недоумением рассматривал телефон.

– Я не хочу с ней ссориться.

– И правильно, не надо ни с кем ссориться. Не бери в голову.

Андрей из вежливости еще раз занялся сексом с Кристиной, рассчитался и поехал домой. Ему еще нужно было сегодня заняться с Аллочкой алгеброй.

Редко когда бывает так хорош Таврический сад, как в первые теплые майские дни, наполненные обещанием бесконечного лета. Свежая сочная зелень отбрасывает на дорожки кружевную тень. Мамочки толкают перед собой коляски, громко щебечут в мобильники об аллергиях, прикорме, массаже и газиках, хвастаются многодневным недосыпом. Парочки всех возрастов негромко перекликаются, смеются ничему, наслаждаются либидо, пригретым долгожданным северным солнцем. Школьники сражаются с мячом на пыльной площадке.

На солнечных аллеях пригревало, Андрей скидывал ветровку. В тени деревьев становилось прохладно, он натягивал куртку обратно. Иногда они брались с Аллой за руки, но ладони потели, да и неловко было подражать старшеклассникам. Они размыкали ладони, но скоро смыкали их снова.

– С детства мое самое любимое место, – рассказывала Алла. – Особенно в это время. Там есть пруд. Зигфрида в этом году одного привезли. Одетты почему-то нет. Не знаю, что с ней случилось. Может быть, ногу повредила или пуанты жмут.

– Зигфрид и Адель?

– Одетта. Лебеди. Белые. Их на самом деле как-то иначе зовут, это я их называю из «Лебединого озера». Но Одетты в этом году нет. Не хочу спрашивать почему. Лебеди ведь заводят пару на всю жизнь. Если что случается, они остаются одни. Навсегда. Он к ней ужасно относился. Отгонял ее, когда она пробовала к людям подойти, щипал, шипел.

– Ревновал, наверное.

– Ревновал? Ну, сам-то он траву свежую у людей брал.

– Мужчины вообще оставляют желать лучшего. Кстати о мужчинах, кто такой Даня?

– Андрей Палыч, вы за мной шпионите? Откуда вы знаете о Дане?

– Неловко сказать.

– Не робейте.

– Ты меня так назвала в нашу первую ночь.

– Нет-нет-нет, не может быть, – смущенно сказала Алла.

– Было-было. Так кто это?

– Моя первая любовь, мой первый мужчина. Мы встречались пять лет.

– Ого.

– Да, с моих четырнадцати. А почему ты только сейчас спросил?

– Все ждал, когда ты расскажешь, и понял, что не дождусь. А почему расстались?

– Он мне изменил.

– И ты не смогла простить?

– Не захотела. Ты, кстати, наверняка его папу знаешь. Драковский, хозяин «Медикома».

– Не-а, не знакомы.

– Все-то вы врете. Я вообще заметила, что последнее время, кого ни назовешь, ты никого не знаешь.

– Ну, это невыгодно подчеркивает мой возраст. Кстати о возрасте, не пора ли нам снять квартиру?

– Квартира для секса… – она отрицательно замотала головой. – У-у.

– Тогда еще один вопрос. А кто такой Сережа?

– Про этого-то откуда?

– Да оттуда же.

– Сейчас точно врешь.

– Недоверие, недоверие разрушает наш мир. Называла, и еще как.

– А больше я никого не называла?

– Не припоминаю, разве что мельком упоминала второй состав «Зенита» и Большой симфонический оркестр филармонии.

Алла подбежала к клумбе и внимательно осмотрела узор из цветных камешков.

– Красота!

– Так кто такой Сережа?

– Какая разница? Не скажу. Кстати, Кристина хочет с нами увидеться.

– Может, не надо?

– Не понравилось?

– Сам бы точно не стал встречаться.

– А со мной? Ну, пожа-а-алуйста, – Алла по-детски обхватила его предплечье и начала дергать.

Мимо прошли две совсем молодые девушки, почти девочки, они сгибались от хохота, передавали друг другу телефон с треснутым дисплеем, по очереди тыкали в него, пытались сдержаться и снова смеялись так безудержно, что на глаза выступали слезы.

– Ладно, – пожал плечами Андрей, – как скажешь.

Андрей встретился с Кристиной в том же ресторане, что и в прошлый раз. Алла тоже должна была подойти, но опаздывала уже на сорок минут. Было скучно. Обсудили почему-то футбол и перспективы «Зенита», уровень компетенции у них был одинаково невысок. Кристина с восторгом рассказала о романтической комедии, которую смотрела «с одной подружкой». У Андрея не было сомнений в половой принадлежности «подружки», что, впрочем, его совершенно не беспокоило. Он и сам пробовал посмотреть этот фильм вместе с женой, заказали в домашнем кинотеатре, но больше получаса не осилил. Комедия была из тех, где к пятой минуте понятен финал, а к десятой — все предстоящие сюжетные перипетии. Позвонили Алле.

– Никуда не уходите! – уговаривала она. – Я сейчас, буквально двадцать минут.

Андрей перешел к своему набору историй для девушек. Рассказал про своего французского приятеля, гомосексуалиста, владеющего в Москве модным рестораном. Потом многолетнюю историю другого гомосексуалиста, уже из Питера, с которым дружил много лет. Истории прошли без успеха.

– Так они что, голубые, что ли?

Андрей понял ошибку и сделал поправку. Он зашел с байки про своего восьмидесятилетнего бизнес-партнера, которого жена застукала с одногруппницей внучки.

– Вот дед дает!

Еще через час обед был съеден и даже кофе выпит по второму кругу. Болтать Андрею надоело, сложно и скучно все время примериваться к уровню аудитории. Удивительно бессмысленное существо. Чуть легче было, когда за рассказ бралась Кристина. По крайней мере, можно не слушать.

Алла опоздала на два с половиной часа, пересекла стремительной походкой ресторанный зал, держа в руках огромный цветок.

– Здравствуй, красотка, это тебе, – Алла протянула цветок Кристине.

– Спа-асибо, – Кристина полезла целоваться.

– Ну и что тут у вас происходит? Он к тебе приставал?

– Не, он хорошо себя ведет.

– Сомневаюсь. Это же такой мужчина, ух, только смотри.

– Есть будешь? – спросил Андрей. Против воли он чувствовал, как раздражение и злость от унылого и долгого ожидания растворяются, исчезают без следа.

– Не. Девушка! Девушка! Пожалейте хоть вы меня, дайте капучино! С корицей.

Расплатившись, Андрей отлучился в туалет. Едва он повернулся спиной к девушкам, Алла переменилась. Исчезло наигранное веселье, испарился задор, уголки рта опустились вниз, сгорбилась спина.

– Ой, я даже не знаю, – сказала Кристина, – как все это будет. Чего-то так нервничаю. Прям переживаю.

Сука конченая, тебе ж все пофиг.

– Угу, – буркнула Алла вслух.

На улице чадила пробка. Водители, выставив локоть, курили в опущенные окна. Тротуары были переполнены. Горожане наслаждались забытой радостью, предпочитали прогулку духоте общественного транспорта. Туристы на ходу сверялись с путеводителями. Кристина шла впереди, спина прямая, гордо выпячена грудь. Она ловила взгляды, скользящие по ее телу, по длинным гладким ногам, мысленно ставила себе плюсы за каждый блик мужского внимания. В прошлый раз Андрей оставил ей десять тысяч. Нормально. Они ведь ни о чем не договаривались, да и, честно сказать, больше ей почти никогда не давали.

«А не попросить ли мне пятнадцать, – думала она. – Мужик он зажиточный, широкий. Тема все-таки не совсем рядовая, тройничок. Не требовать, а так, поклянчить, по-девчоночьи. Ведь даст. А?»

Андрей случайно повернул голову и увидел лицо Аллы. Страх и закушенная губа. Он перехватил ее за руку.

– Давай никуда не пойдем.

– Ты чего это? – Веселье волной вернулось на лицо Аллы. – Ну-ка не отлынивай.

– Не нужно ничего, если ты не хочешь.

– Нет-нет-нет, только вперед. Решили – надо делать. Давай, тебе понравится.

Андрею не понравилось. Кристина раздражала его концертными вздохами и постельной ленью. Занятие сексом, похоже, занимало ее меньше маникюра, караоке или макияжа. Она даже иногда забывала производить подходящие моменту звуки, потом спохватывалась и подвывала с утроенным энтузиазмом. Похоже, главной ее задачей было затратить минимум движений на каждую тысячу заработка.

В отличие от прошлого раза, Андрей был полностью трезв, Кристина раздражала его, и организм с трудом удерживал боевую готовность. Он все время пробовал переключиться на Аллу, но она отталкивала его к Кристине, оставаясь на вспомогательных ролях.

Часа через два Кристина начала собираться. Она даже потрудилась придумать повод, до того нелепый, что лучше было бы обойтись без него.

– Вы еще остаетесь? – спросила Кристина.

– Я поваляюсь, – ответила Алла. Она лежала отвернувшись к окну.

– Андрюшенька, сладенький, а можно мне сегодня чуть побольше? Мне к зубному надо.

Андрей кивнул и отсчитал три пятитысячные. Кристина так ему надоела, что он дал бы и двадцать, только бы побыстрее от нее избавиться.

– Ну и как тебе? – спросила Алла, по-прежнему высматривая что-то в высоком голубом небе, украшенном редкими облаками.

– Ни о чем. К тому же ленится.

– Да. Казалось бы, ты все равно здесь, чего уж тут...

– Звуки она забавные производит.

– Не говори. К сексу никакого отношения, но смешно. И-а! И-а! – передразнила Алла.

– И-а, – засмеялся Андрей.

Он придвинулся к Алле и пробежал губами по щеке, мочке, шее, ключице, стал целовать и покусывать спину. Алла не отодвигалась, но и никак не реагировала. Наконец дыхание ее стало учащаться. Она повернулась к Андрею и обхватила его лицо ладонями.

– Давай в следующий раз только так, чтобы ты хотел ее, и она хотела тебя, и я хотела ее.

Андрей кивнул и поцеловал Аллу в губы, чувствуя странную легкость и нежность, и радость. Она снова была его.

В пятницу Андрей засиделся на работе. Последние две недели он подзапустил дела, почти каждый вечер виделся с Аллой, а выходные превратились в бесконечную череду дачных визитов. Один раз ему даже удалось выкроить ночь с Аллой в той же загородной гостинице, что и зимой. Хитрая была махинация. В результате сегодня пришлось повозиться, разгребая завалы.

В коридорах уже включили аварийное освещение, горел только один светильник из четырех. Андрей шел по пустому зданию, пиджак перекинут через плечо, и напевал прицепившуюся песенку:

В Ростове шикарные плюхи

Размером с большую печать.

Настроение было великолепным. Андрей хорошо поработал сегодня. Лето только началось. Он чувствовал себя молодым, здоровым и непобедимым

В Москве охуительно нюхать,

В Челябинске…

Неожиданный крик разорвал тишину коридора, перекрыв мурлыканье Андрея.

– Мочим «Атаго»! Все мочим «Атаго»!

Андрей остановился, ошеломленный. В офисе вообще никого не должно было быть. Пятница, вечер. А тут, оказывается, кого-то «мочат», да еще какие-то все. Первой мыслью было не связываться, спуститься вниз, на ходу позвонить на вахту и вызвать наряд. «Какого черта! Это моя территория!» – решил он и распахнул дверь в кабинет.

Секунду он не мог понять, что происходит. У проектировщиков поперек комнаты стоял длинный стол, заставленный компьютерами. Сейчас за ним сидели пятеро сотрудников, трое лицом, а двое спиной к двери, все в разномастных наушниках. По экранам плыли военные корабли, стреляли их пушки. Реклама этой игрушки вечно вылезала в интернете. Он сразу понял, почему голос, призывавший «мочить», показался знакомым. Кричал Боря Котенков, смешной парнишка из проектного отдела. Обычно людей на его позиции Андрей знал только в лицо, в лучшем случае по фамилии, но Котенков был уж очень приметным, маленький, вихрастый, шумный и подвижный.

Трое, сидевшие к двери лицом, вскочили с вытаращенными от ужаса глазами. Подскочил и сосед Котенкова, заметив движение коллег и оглянувшись. Один Котенков продолжал ожесточенно молотить клавиатуру и терзать резкими движениями мышку.

– Бараны, вы чего не стреляете?! Он уйдет сейчас! – заорал Котенков.

Он в гневе поднял глаза, увидел вытянувшихся сотрудников, тоже глянул через плечо и подскочил, прикрывая зачем-то рот.

– Андрей Палыч… – начал он очень убедительно, но сразу замолк, не зная, как продолжить.

Вид у военно-морских героев был потешный. Они прятали глаза и с ужасом переглядывались исподлобья, тискали ладони и пыхтели. Андрей сумел не рассмеяться, но широкую улыбку не сдержал.

– Понимаю, – сказал он, – ладно, завтра эту вашу фигню заблокируют. А пока… Покажите, как в это шпилят?

Герои хором выдохнули, не веря своему счастью. Котенков усадил Андрея на свое место, отдал наушники и суетился рядом, объясняя и советуя.

– Разворачивайтесь! Разворачивайтесь! Сейчас сожгут! – он почти сразу перешел от деликатных подсказок к крикам. – Движок, движок чини! Блин, ну что ты делаешь?!

В первые бои Андрей бездарно потерял эскадру среднего размера, потом немного приноровился, дело пошло получше. Первая удавшаяся торпеда вошла в борт неповоротливого линкора, и Андрей, не веря сам себе, услышал собственный голос:

– На, на!!! Сука! Получи!

Из машины Булыгин набрал жену, попросил приготовить ужин и опять запел:

Много городов у нас в России,

Нету пальцев столько на ногах,

С каждым годом всё они красивей…

Андрей понял, что должен с кем-то поделиться, позвонил Алле и в лицах рассказал приключение.

– Ты врешь! – не поверила она. – Ты просто сел с ними играть? Не может такого быть.

– Я тебе клянусь. У них вид был невозможно комичный. Никаких сил не было сердиться. Взрослые ребята, а вели себя как старшеклассники. Как будто я учитель и застукал их за курением. Ну и потом, время-то нерабочее. У тебя как день?

У Аллы тоже была смешная история. Она примерялась сегодня к новому рабочему месту и с уморительными подробностями рассказывала про встреченных персонажей.

Они болтали и хихикали, пока перед Андреем не начали подниматься ворота, ведущие в подземный паркинг.

– Все, заезжаю. Сейчас прервется. Напишу попозже.

Он припарковался. Широкая улыбка от уха до уха по-прежнему пересекала его лицо. Чего ж настроение-то такое? Как таблетку радости выпил. Неожиданно, в одну секунду, Андрей вдруг понял все. Дело было не в юном лете, не в удачно сделанной работе, давно висевшей томительным обязательством.

Он только что застукал подчиненных, но никого не наказал и даже не наорал. Кроме Аллы, у него не было женщины после истории с этой дурой. Как ее? Кристиной. Ведь и в голову не приходило. Андрей даже и не думал подыскивать кого-нибудь. Он попытался вспомнить, когда занимался с женой любовью. И не вспомнил.

В памяти всплывали все пропущенные Аллой встречи, непринятые звонки, неотвеченные сообщения. Он вспомнил свою суету с телефоном, вечное ожидание, вспомнил, как, сдвинув дела и встречи, бежал, словно мальчик, на свидания. Никогда, никому, даже в юности, Андрей близко не позволял ничего подобного. «Предупреждение, выговор, отставка», – шутил он всегда. Андрей еще раз попробовал на вкус свое невозможное, нечеловеческое счастье.

– Елы-палы, я же люблю ее! – сказал он вслух. – Елы-палы…

Что же делать? Что же теперь делать?

Андрей всегда совершенно точно знал, что развод – это не о нем. Может быть, когда-то потом, когда вырастут и разъедутся дети. Пете будет шестнадцать через восемь лет. Хорошо, четырнадцать. Шесть. В ее возрасте шесть лет — это как шестьдесят. Это никогда. И что дальше? Жениться: ладно, не жениться – жить с женщиной, которая спит с тобой за бабки? Это безумие.

Ничего нельзя было сделать. Ничего. Можно было только жить. Сегодня, завтра, послезавтра. Просто быть счастливым. И будь что будет. Может быть, пройдет, отпустит, ослабнет и исчезнет. Может быть. Он сам не верил себе. Нет, ничего не пройдет.

Алла была сверху, она поднималась и опускалась, издавая при каждом движении странный звук, одновременно и всхлип, и стон, и вскрик. Глаза были плотно закрыты. Ему казалось, что в эти секунды она не с ним, а где-то далеко, в прекрасной стране, куда никогда не попасть мужчине.

Под ее рукой ему был виден беспорядок на туалетном столике. Опрокинутые тюбики и футляры. Его рубашка свисала с края столика, но никак не падала, зацепившись за косметическую дребедень.

Дверной звонок прорезал стоны, скрипы матраса, мягкий шелест дождя по окну. Алла замерла, глаза широко распахнулись, лицо сделалось испуганным и по-детски беззащитным. Андрей знал это выражение, обычно такое появлялось у Аллы, когда она возбуждалась, словно пугалась собственного тела, опять вышедшего из-под контроля. И он знал, что уже может входить в нее, а может продолжить ласку, поднять ее еще на несколько ступенек.

Дверной звонок прозвучал снова.

– Мама? – шепотом спросил Андрей.

Алла молча кивнула, прижала палец к губам и бесшумно соскользнула с него. Новый звонок был длиннее, он переливался нетерпением и раздражением.

– Может, сейчас уйдет, – шепнула Алла.

Зазвонил телефон, на экране высветилась надпись: «Мама».

– Одеваемся, – прошептала Алла.

Они натягивали одежду, стараясь производить как можно меньше шума. Андрей сдернул со столика рубашку, по полу застучали слетевшие тюбики и футлярчики. Алла обхватила лицо руками, потом сжала кулачки и беззвучно ими затрясла.

Они сидели на кровати не соприкасаясь. Андрей полностью оделся, Алла натянула домашнее: линялую футболку и шорты. Он подумал, что, будь его воля, никогда не позволил бы ей ходить в затрапезном даже дома, Андрей такого не понимал. Мысль была совершенно несвоевременная, но хоть немного перебивала идиотскую неловкость ситуации. Звонили уже непрерывно, одновременно на телефон и в дверь, иногда в глубине квартиры заливался и домашний аппарат. «Надо же, – подумал Андрей, – у кого-то до сих пор есть домашние».

– Придется открыть, – негромко сказал он. – Наконец-то с мамой познакомишь.

Алла шлепнула его по руке.

– Тихо.

Алла на цыпочках выскользнула в коридор и через несколько секунд вернулась с ботинками и ветровкой Андрея. Взяла в руки телефон, глубоко вдохнула и ответила на звонок.

– Да, мама, – ответила она заспанным голосом. – Ага, сплю. Сейчас открою.

Она еще раз приложила палец к губам.

– Тихо сиди. Я тебя потом выпущу, – шепнула она.

Алла аккуратно прикрыла за собой дверь в комнату. Андрей повалился на кровать и закрыл лицо руками. Что за позор…

Ирина Георгиевна зашла в квартиру, пылая крайней яростью, почти невозможной для такого выдержанного человека.

– Алла, ты уж либо спи, либо запирай дверь на засов! Что-то одно!

– Ой, мамочка, я как провалилась. Давно звонишься?

Ирина Георгиевна не ответила, яростно сбросила туфли и аккуратно поставила их на полочку.

– Чего ты так рано?

– Болдина в Смольный вызвали. Устала я как собака…

– Прими ванну, – заботливо предложила Алла.

– Странная ты какая-то. У тебя все в порядке?

– Абсолютно. Просто не проснулась еще.

– Не проснулась? – с сомнением спросила Ирина Георгиевна. – Ладно, пойду я, правда, поваляюсь.

Андрей лежал на кровати в той же позе, закрыв лицо. Прислушивался к стуку дверей, шарканью домашних тапок. Алла заглянула в комнату и поманила его за собой.

– Молоко закончилось! – прокричала Алла в глубь квартиры. – Я сбегаю!

Они проскользнули по квартире, Алла в прихожей на ходу подцепила кроссовки. Они выскочили из квартиры и сбежали на площадку вниз. Алла села на ступеньки, чтобы обуться.

– Как тебе приключение? – спросила она, зашнуровывая кроссовок.

– Увлекательно, но чересчур молодежно. Я тебя прошу, давай снимем квартиру. Так невозможно.

– Давай… Ты когда вернешься?

– В среду. Устрою своих на даче и назад.

К вечеру Андрей вымотался. Перелет, багаж, обустройство, бесящиеся дети. Едва разгрузив вещи, они съездили в супермаркет и привезли полную машину еды, вина, бытовой химии, еще какой-то домашней ерунды. Нина точно представляла необходимый для комфорта набор. Потом заехали на рынок, закупились для вечеринки у Холмских. Для рынка было поздновато, выбор оставался скудный, пришлось брать что дают.

Андрей не выспался перед ранним рейсом, в самолете, как обычно, заснуть не сумел. Ему едва удалось вечером прилечь на полчаса, потом нужно было ехать. В гостях он сразу же выпил бокал, потом еще один, поставив Нину перед фактом, что обратно за рулем она. Нина слегка обиделась, не на само обстоятельство, а на то, что Андрей не стал с ней договариваться.

Мужчины готовили сообща, деловито перекликались, потягивали вино. Подъехал Володя Лукьянов. Детей уже было больше десятка, а с его бандитами, казалось, стало втрое больше. Володя взялся за креветки, за готовкой бесконечно объяснял секреты своего соуса. Многим, по большому счету всем мужчинам возле мангала были нужны кредиты и услуги в Володином банке, к нему самому невозможно было относиться плохо, но эпос про креветки публика все равно переносила с трудом.

Особенно нервно реагировал на Лукьянова Марк. Вечеринка еще не добралась до застолья, а он уже был сильно пьян. Марк вел дела через «Коста-банк», который лишился лицензии на прошлой неделе; деньги зависли, а глядя правде в глаза — пропали, и он всем жаловался, что не представляет, как быть дальше. Володя Лукьянов, хихикая, посоветовал не жадничать и работать с нормальным банком. Со всем своим добродушием и дружелюбием Володя сочетал иногда редкостную бестактность.

– Ты же знаешь Костаняна? – спросил Марк.

– Ну, так, – пожал Андрей плечами и отошел.

Костанян был хозяином лопнувшего банка, он успел перебраться через границу и теперь вроде бы уже обживался в Лондоне, в этой Валгалле русского бизнеса. Андрей немного знал его, они ходили на охоту в одной компании. Булыгин прекрасно понимал и чего хочет Марк, и насколько это бессмысленно. Делать он ничего не собирался.

Перебрались к столу. У молодой жены Холмского с зимы сильно подросла грудь, она ею явно гордилась и одевалась так, чтобы новое украшение не осталось незамеченным. Сегодня было три молодые жены, сверкали голые гладкие ноги. Они смеялись, чокались, задорно веселились. Девочки были хорошо знакомы еще по добрачным презентациям, вечеринкам и ночным клубам, а после замужества особенно сблизились на почве общей судьбы. Нина, Настя и еще две жены первого набора поджимали губы, неодобрительно посматривали, но явно проигрывали молодости.

Марк все не отставал от Андрея, занял соседний стул и делал заход за заходом. Андрей вежливо переводил разговор, отходил в туалет, куда ему не особенно было нужно, но Марк был слишком расстроен и слишком пьян, чтобы понимать намеки.

– Ты не мог бы переговорить с Костаняном по нам?

Терпение у Булыгина кончилось.

– Марик, я не буду никуда звонить. Во-первых, неизвестно куда, во-вторых, неизвестно зачем. Как ты себе это вообще представляешь? Здравствуй, Эдик Костанян, ты меня не помнишь, но это Андрей Булыгин, мы вместе стреляли уток. Отдай, пожалуйста, Марику его денежки.

Стол замолк, вслушиваясь в его слова. Марк отшатнулся, на его лице проскочило что-то жалкое.

Андрей обвел глазами сидевших за столом. Он вдруг ясно осознал, что точно так же они сидели и прошлым летом, и позапрошлым, и пять лет назад. Немного менялся состав, менялись жены, кто-то не доезжал, оставался в городе, так что семья ограничивалась мамой с детьми, но в целом люди были те же. Так было и зимой, когда ездили купаться на Бали или в Таиланд или кататься на лыжах в Италии, Австрии или Франции, и остальной год, когда собирались на дачах. Андрей как-то очень остро почувствовал, что и через десять лет случится точно такая же вечеринка, и опять будут готовить мидии, и стейки, и сибас. И разговоры будут те же: о покупках, поездках, делах, недавних фильмах, и шутки будут те же. Вдруг стало отчаянно неинтересно проживать собственную жизнь. Хорошую, завидную (Андрей прекрасно это понимал), но уже рассказанную жизнь. Он отошел от стола и настучал сообщение Алле.

Алла валялась на кровати с телефоном. Был вечер субботы, лето, белые ночи, город гулял, ее позвали уже в три места, но она не хотела, опять никуда не хотела. Так продолжалось месяцы. Выходные, которые она прежде ждала всю неделю, теперь стали тоскливыми и тянулись бесконечно.

Сам Андрей в социальных сетях практически отсутствовал, и Алла приноровилась подглядывать за ним через инстаграм Нины. Та тоже была не особенно активна, но иногда мелькало что-нибудь любопытное. Вот и сегодня Нину отметили на фотографии. Она сидела за деревянным столом вместе с неуловимо знакомой теткой. Рядом с идеально правильным лицом Нины круглая туповатая физиономия тетки смотрелась особенно неудачно. Алла вспомнила, что уже видела ее на снимках из Таиланда. Перешла в инстаграм Насти Лукьяновой. Тут было еще несколько сегодняшних снимков. Дети играют возле прибоя. Белокурые локоны Пети неприятно кольнули Аллу. Было что-то неправильное в том, что сын Андрея вышел таким красавчиком. Был тут и вечерний снимок с богатым столом, заставленным тарелками. Была фотография с пятью улыбающимися женщинами, смыкающими бокалы с белым. Три из них возраста Аллы, может несколькими годами старше. Нину на снимке почему-то не отметили. Алла пробежалась по лентам девушек. Одна из них оказалась настоящим маньяком инстаграма, вечеринка была у нее запечатлена не меньше чем на десятке снимков. Тут были и мужчины, состоявшиеся, взрослые мужчины, они держали в руках бокалы и переговаривались о чем-то своем, интересном, важном и умном. На одном из снимков Андрей, смеясь, обнимался с каким-то бритым наголо мужиком лет сорока пяти.

Почему? Почему так? Несправедливо, неправильно, нечестно. У него есть все: прекрасная семья, чудесные дети, красавица жена, умные, состоявшиеся друзья, морепродукты на морском берегу, а для добавочной остроты жизни вся она. А у нее есть только ошметки нежности, небрежные подачки да возможность подглядывать за его жизнью. Почему так? Он ведь наверняка даже не вспомнил о ней ни разу. Алла закрыла глаза и до боли закусила губу. Телефон пиликнул, приняв сообщение.

18.06.2016, 20:51

Андрей:

Я очень скучаю по тебе.

Скотина! Отошел в сторонку и уделил полминуты. Типа, я тебя помню, будь довольна и жди, когда позовут. Ну ладно. Алла набрала номер Наташи.

– В «Комиках»? Сейчас подойду.

Через час они были уже пьяны. Наташа не сильно (она вообще почти не пьянела), а Алла изрядно.

– Я просто не могу больше. Не могу, – повторяла она в сотый раз.

– Он тебе бабки дает? – деловито спросила Наташа.

Наташиного папу убили, когда она была маленькой. С тех пор они с мамой жили непросто, и чем дальше, тем тяжелее. Вдобавок мама непрерывно связывалась с придурками, осложнявшими все еще больше.

– Дает.

– Секс нормальный?

– В том-то и дело. В жизни лучше не было.

– Не рыпайся, – подвела черту Наташа. – Нормальных мужиков мало, и все они женаты. Не рыпайся.

– Он использует меня как шлюху! – горячо сказала Алла, она чувствовала, что ясная картина обиды и горя становится какой-то размытой.

— Все используют всех. Он тебя как шлюху, ты его как член и кошелек. Это жизнь, детка.

– Я так не хочу!

– Перебирайся на Марс, там все по-другому. Хотя, – продолжила Наташа после небольшой паузы, – если не тянешь, надо, конечно, завязывать. Какая разница. Главное, чтобы тебе было комфортно. Не можешь – завязывай.

– Спасибо, – тихо сказала Алла, как будто ей разрешили что-то важное и нужное.

Они взяли еще и только успели выпить, как в бар ввалилась Ксюша, с ней была Юля по работе, из Красноярска. Девушки были даже пьянее Аллы. Взяли еще и решили двигать в клуб.

– В "Ле Кристал" сегодня нереальная двужуха, – категорически заявила Ксюша. – Только туда.

– Ты классная, – вдруг сказала Юля-по-работе Алле, – ты мне нравишься.

"Ле Кристал" действительно был забит под завязку. Резали зал цветные лучи, оглушала музыка. Сразу нашелся столик, занятый приятелями. Приезжали и уезжали люди, подсаживались знакомые и полузнакомые. Пили и танцевали на улице, скинув туфли, и снова пили. Алла нюхала с Толиком Бочаровым и Левой Рейнгольцем порошок в туалетной кабинке. Может, кокаин, а может, амфетамины. Ей было плевать. На душе было легко, весело и азартно, и свободно, как когда-то, тысячу лет назад. Юля-по-работе преследовала ее всюду.

– Я тебя трахну, – шептала она, – ты классная.

Юля-по-работе пыталась щупать ее и норовила поцеловать, Алла отбивалась с хохотом.

– Отдыхаем, девчонки? – выпал из толпы какой-то в белой рубашке, молодой, высокий и мускулистый.

– Танцуем! – закричала Алла, оттолкнула назойливые руки Юли-по-работе и потащила парня за собой.

– Выпьем?! – кричал парень ей в ухо, перекрикивая музыку.

– А то! Давай!

Алла с трудом разлепила глаза. Раскалывалась голова, ныло все тело, пересохший рот невозможно было разлепить. Комната была маленькой и затхлой, явственно пованивало чем-то кислым. Алла заглянула под одеяло. Твою мать! На ней ничего не было. Она оглядела комнату, на полу среди одежды валялось два использованных презерватива. Хоть что-то. Трусики оказались порванными, и она натянула платье так.

– Доброе утро, зажигалочка!

В комнату вошел вчерашний молодой, уже без белой рубашки. Из одежды на нем были только полосатые трусы. Он, похоже, ожидал ее пробуждения в таком виде не просто так, хотел лишний раз щегольнуть спортивным телом. Выглядел парень действительно здорово, словно с рекламного постера. Мускулы рельефные, но не чрезмерно, длинное ладное тело. Голова, правда, была маленькая с низким лбом, почти потерянным между густыми бровями и короткой стрижкой.

– Позавтракаем?

– Нет. Мне бежать надо, – хмуро сказала Алла.

– Ладно тебе, – широко улыбнулся ей то ли Кирилл, то ли не Кирилл.

К Алле урывками возвращалась ночь. Кажется, он кусал ее за грудь, шлепал по заднице и все время орал: «Давай, зажигалка, жги!» Бог ты мой…

– Правда, надо.

Алла прошла через крохотную запущенную квартиру. Еще ведь и нахожусь где-нибудь в заднице. Алла отыскала свои туфли среди грязных кроссовок.

– Давай хоть такси вызову.

– Я сама.

– Телефон оставишь?

– Оставь свой, я перезвоню.

Возможный Кирилл начиркал номер на листочке.

Алла скатилась по зловонной лестнице и выскочила на улицу. Ее встретил свежий летний ветерок, стало чуть легче. Листок с номером она почему-то не выкинула, сунула в сумочку.

Алла уже садилась в такси, когда телефон принял сообщение.

20.06.2016, 10:51

Андрей:

Домой! Домой!

Андрей сидел в шезлонге во дворе своего дома с ноутбуком на коленях. До отъезда оставалось еще часа полтора, и он решил разобраться с продажами по Поволжью. В регионе давно что-то шло не так, он все собирался присмотреться попристальнее, но постоянно откладывал на потом. Андрей быстро чиркал в блокноте пометки, судя по уже найденным чудовищным прорехам, решение приобретало очертания кадрового.

Галдели дети. К Гене Холмскому отпустили на две недели детей от погибшего брака, он привел их в гости, а сам с женой отправился на какой-то очень срочный шопинг. Трудно было не заметить, какие усилия предпринимает свежая жена, чтобы держать Гену подальше от детей.

Голова после вчерашнего побаливала. Он отложил в сторону ноутбук и потер виски. Огляделся по сторонам и быстро набрал сообщение. Алла, вопреки обыкновению, ответила почти мгновенно.

20.06.2016, 10:52

Аллан Цветков:

Уже приехал?

Андрей услышал приближающий топот босых мокрых ног и едва успел спрятать телефон.

– Смотри, как я научилась!

Аллочка побежала обратно к бассейну, попыталась сделать что-то неясное, скорее всего сальто, и хлопнулась о воду всей плоскостью спины.

– Ты там не убейся, акробат.

Внешне почти взрослая, а в голове ветер с посвистами. Намучаемся мы с ней.

20.06.2016, 10:56

Андрей:

нет, только выезжаю.

И сразу же послал еще одно.

20.06.2016, 10:56

Андрей:

какие планы на вечер?

Ему казалось, что машина едва ползет по дороге в аэропорт мимо бесконечных соляных прудов. Андрей знал, что, приди сообщение, телефон отозвался бы в кармане вибрацией, но все равно ужасно хотелось проверить. Он предвкушал, заранее смаковал ужин с Аллой и секс после. Удивительно, но ужин не был обычной прелюдией, жестом вежливости, данью приличиям. Нет. Болтать и смеяться с ней ему хотелось не меньше, чем трахаться. Сегодня можно остаться на ночь. Он представил, как возьмет Аллу утром, еще не до конца проснувшуюся, и с шумом втянул воздух.

– Все в порядке? – удивленно спросила Нина.

– Угу. Давай я за руль сяду.

– Зачем? Мы и так успеваем с большим запасом. На работе проблемы?

– Как обычно. Дебилы.

Андрей с трудом сдерживал нетерпение, ему хотелось как можно скорее избавиться от Нины, остаться одному. Однако времени до рейса оставалась много, он настоял на слишком раннем выезде. Нина предложила посидеть в кафетерии аэропорта, и Андрей не нашел повода отказать.

Она видела, как его дергает, видела, что он с трудом сдерживает раздражение. Комфортнее было думать, что это неприятности на работе. Нина старалась ничего не знать, хотя, конечно, догадывалась. Булыгин был человек организованный, с многолетней практикой и умел устроить свои развлечения, не травмируя жену. Попадался он редко и всегда с некоторой степенью неопределенности. Нина предпочитала верить. Что ей оставалось? Развод? Сорок лет, ни профессии, ни доходов, кроме Андрея. Она считала мужа человеком порядочным и даже благородным, но как он поведет себя при расставании? Никогда нельзя сказать заранее, у друзей и знакомых бывало по-разному. А самое главное, она все еще любила Андрея, ей было дорого даже это место на подножке его жизни.

Он включил телефон, прежде чем самолет успел до конца сбросить скорость. Сообщений не было. Можно было еще рассчитывать, что мессенджер доставит их с некоторой задержкой. Так иногда бывает, когда надолго выключаешь телефон. Однако сообщение не пришло ни во время паспортного контроля, ни на выходе из аэропорта, пока он ждал такси.

20.06.2016, 19:53

Андрей:

Похоже меня в планах на вечер нет…

«Совсем оборзела. Ничего, – думал он, откинувшись на пассажирском сиденье, – бабки закончатся – приползет. А я еще подумаю, прощать ли».

Слова были глупыми, мелочными и главное, жалкими, а быть жалким Андрей ненавидел и не умел.

Будет как будет. Раз ей не надо, то и мне не надо.

Андрей поужинал в ресторанчике рядом с домом. Автоматически сделал заказ, автоматически съел. Уже через несколько минут, идя домой, он не помнил, что ел.

Андрей неторопливо принял душ. Оставалось налить себе порцию виски. Завтра будет много работы, сильно все-таки запустил дела. По дороге на кухню он не сдержался и проверил телефон. Сообщение пришло:

20.06.2016, 21:18

Аллан Цветков:

Нам необходимо расстаться

По случаю понедельника народу в «Комиках» почти не было. Видимо, для компенсации оглушающе орала музыка. Ксюша рассказывала о своем парне. Отношения у них была старые, запущенные и безнадежные. Единственным разумным выходом было их прекратить, с чем соглашалась и сама Ксюша, но ничего не делала.

– Я его спрашиваю: чего ты вообще имеешь в виду? – горячилась она, перекрикивая музыку.

«Все правильно, – думала Алла, – до чего я дошла, снимаюсь в клубах. С этим нужно завязывать. Давно надо было. Пора строить нормальные отношения».

– Девочки, я сейчас.

Алла вышла на улицу и набрала Кирилла.

– Здравствуйте, здравствуйте. Это Алла, если помните такую.

– Ой, зажигалочка, я уж думал, не позвонишь.

– Как вы могли так подумать, сударь?

– Извини. Зажжем завтра?

– Естественно. И где мы будем поджигать, зажигать и разжигать?

– Есть классное местечко на Мытнинской. «У Гамлета». В шесть нормально?

– Лучше в семь.

– Договорились.

– Жду нашей встречи. Целую, сударь.

На Мытнинской, кх-м, «У Гамлета», м-да.

Ну и что, подумаешь, деньги. Зато ему двадцать три (или двадцать четыре?), у него нет жены, детишек и кучи баб.

«Про баб-то ты откуда знаешь?» – спросил язвительный внутренний голос.

Мы можем построить нормальные отношения. Тут это невозможно абсолютно. Он веселый, у него красивое молодое тело.

Алла мстительно сравнила кубики на животе у Кирилла и небольшой жировой валик на поясе, который Андрей не мог убрать полностью, несмотря на все усилия.

Алла, вернувшись за столик, обменялась с Андреем серией быстрых, как сабельные удары, сообщений.

20.06.2016, 21:36

Андрей:

поговорить не хочешь?

20.06.2016, 21:37

Аллан Цветков:

О чем?

– Он мне: сиди дома, нехрен шляться! Прям так и сказал, – теперь на жизнь и мужчину жаловалась Наташа.

20.06.2016, 21:38

Андрей:

Что случилось, все такое.

20.06.2016, 21:38

Аллан Цветков:

Ты любопытный или любознательный?

20.06.2016, 21:38

Андрей:

Алла, ты с мужчиной рвешь или от пиццы отказываешься?

– Вот козел! – отрабатывала полученное сочувствие Ксюша.

20.06.2016, 21:39

Аллан Цветков:

Ты прав, придется от чего-то отказаться

Андрей включил кофемашину, та заурчала, заморгала лампочками. Он ждал продолжения переписки, но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что продолжения не будет.

«Ну что, волчара, – думала Алла, – не нравится, когда с тобой как с мусором? Заерзал?»

И все же, как ни подбадривала себя Алла, месть не приносила радости и облегчения. Неужели все? Неужели закончилось и больше ничего не будет?

Андрей нажал кнопку, машина заурчала, перемалывая кофе. Он сел на столешницу и покачал в руках телефон. Больше всего на свете Андрей ненавидел унижаться и просить, он не делал ничего подобного долгие годы, почти никогда. Если ей не надо, мне тем более не надо, так он решил для себя очень давно. Много лет, почти всегда, именно женщины бегали за ним, досаждали ему, а Андрей более или менее снисходительно принимал их внимание.

«Не хочет – как хочет. Ей же хуже», – решил он и настучал сообщение.

20.06.2016, 22:13

Андрей:

Алла, для меня важны наши отношения. Я буду счастлив, если их еще можно сохранить. Такой разрыв без объяснений кажется мне верхом неуважения. Впрочем, я все равно постараюсь сохранить к тебе дружеские чувства.

Отправив, он попробовал отпить из чашки и понял, что в ней ничего нет. Андрей забрал чашку прежде, чем отработала машина, а кофе зря пропал, впустую вылился в поддон.

Андрей плохо спал. Он просыпался, проверял телефон. Говорил Алле речи, шевелил губами, стучал кулаками в стены. Бегал по квартире и то шептал, то кричал на разные лады:

– Сука! Сука! Сука!

Опять ложился и не мог заснуть.

На работе Андрей старался сосредоточиться. Безуспешно. Он то и дело выпадал из разговора, переставал слышать обращенные к нему слова, проверял телефон, ждал сообщения. Неужели не ответит? Все? Это все?

Ближе к вечеру он вызвал в кабинет Петю и Игоря Вешенкова. В жизни часто кажется, будто ты правишь миром, а на самом деле просто катишься по проложенной другими колее. Игорь настаивал на этой встрече уже несколько дней, подчеркивал, как это важно и неотложно.

Заместители выглядели обыкновенно. Вешенков — так, словно вошел в кабинет из киноленты семидесятых про жизнь увлеченных студентов и аспирантов. Где он только берет эти галстуки? Глядя на Петю, можно было подумать, что он так и спал в этом костюме. На рубашку он успел посадить лиловое пятно, похожее на сердечко, нарисованное девочкой лет пяти.

– Ситуация очень серьезная, – начал Вешенков, – необходимо срочное решение.

– Петь, дай сигаретку, – сказал Андрей.

– Чего? – удивленно переспросил Петя.

– Сигарету.

– Закурил?

– Не, чего-то захотелось.

– Может, тебе пачку оставить? – он достал сигареты.

– Нет, одну и огонька, – Андрей взял протянутую сигарету и зажигалку, – я занесу потом.

– Не нужно, у меня есть.

Вешенков откашлялся, он смотрел на босса с изумлением. Для Игоря Булыгин был не то чтобы образцом для подражания, не таков был Вешенков, чтобы заводить себе образцы, но он искренне уважал Андрея и многому у него научился. Выходка с сигаретой его поразила: босс, каким он его знал, так сделать просто не мог.

– По таможне у нас проблема, – продолжил Игорь. – Пока ее не решим, контейнеры будут стоять, и те, что пришли, и те, что на подходе. А как ее решать, я не представляю. У нас в половине документов стоит старый отправитель, причем с новым адресом.

Андрей раздумывал, где бы ему покурить. В специально отведенном месте, возле входа в здание, на виду у сотрудников, будет как-то несолидно. В кабинете может сработать пожарная сигнализация. Он решил, что покурит, сидя на подоконнике, пуская дым в окно. Вешенков, так и не дождавшись реакции, продолжил:

– Готовили документы у Петра Дмитриевича. Через мой отдел, вопреки договоренности, бумаги не проходили.

Петя сидел красный, вцепившись в край стола. Вешенков со своим обычным выражением невозмутимости предвкушал вспышку гнева. «Я тебя зарою, придурок», – подумал он, глядя в лицо Пети.

– Это для «Паласа» поставка?

– В том числе, – кивнул Петя, не поднимая глаза.

– То-то мне Малхаз с утра названивает…

– Что говорит?

– Не знаю… У меня два пропущенных от него.

– То есть ты Мгеладзе не перезвонил? – Петя оторвал взгляд от стола и пристально посмотрел на Булыгина.

– Не-а, как-то руки пока не дошли.

Телефон Андрея пиликнул, приняв сообщение.

21.06.2016, 16:38

Аллан Цветков:

Я подумала и приняла решение, что смогу с тобой завтра объясниться.

Андрей перечитал сообщение несколько раз. Петя и Вешенков изумленно переглядывались.

– Короче, Петя, косяк твой, – нетерпеливо сказал Андрей. – Тебе решать. Постарайся не затягивать.

Заместители еще раз переглянулись, ища точку опоры в мире, ставшем абсурдным. Выходя из кабинета, Петя даже довольно отчетливо пробормотал: «Бред какой-то».

Алла обстоятельно готовилась к свиданию, сходила в солярий, выпрямила волосы в салоне, изучила немного грядущее поле битвы: отыскала инстаграм Кирилла. Лента смотрелась не особенно обещающе. Слишком много боксерских перчаток и борцовских трико, рингов и этих, как их, татами, что ли. Красиво очерченные бицепсы, напряженные для снимка. Трибуны на матчах «Зенита». Ничего страшного, для интеллектуального развития существуют книги и лекции в интернете. В конце концов, волчаре тоже далеко до академика. Алла старалась не вспоминать об Андрее, но то и дело мысленно обращалась к нему, колола ехидными словами.

Что, волчара, допрыгался? Доигрался, дошлялся? На! Ешь!

Она в десятый или в двадцатый раз перечла его сообщение.

Манипулятор чертов! Отношения ему важны! Скотина! Что ж ты не делал-то ничего? Пальцем о палец не ударил!

Обида и ревность терзали Аллу месяцы, иногда она так ненавидела его, что хотела укусить или ударить, сделать физически больно. Если бы только жена! Ему же вообще все равно с кем! И все же, при всей давящей и царапающей горечи, Алла старалась быть честной. Не на что обижаться. Никто не обещал ни верности, ни любви, ни отношений. Обещали деньги, и деньги были. Много. В сущности, сколько попросишь. Она сама пошла на такую связь. Сама. И деньги брать тоже никто не заставлял. Чем же он виноват?

Алла набрала сообщение Андрею, согласилась встретиться завтра. Действительно, некрасиво как-то получалось, нужно расстаться по-человечески, уважительно.

Она минут десять блуждала по улице в поисках кафе, потом позвонила. Еще через минуту появился Кирилл, на лице сияла улыбка, футболка плотно облепляла мускулистые рельефы.

«Красивое тело, – подумала Алла, – а на лицо можно и пореже смотреть».

– Зажигалочка! – Кирилл обнял и расцеловал ее, далеко выйдя за рамки, принятые в общественных местах.

– Ты чего? – отстранилась Алла.

– А что не так?

– Ну, не на улице же.

– Я просто соскучился. Столько времени без моей зажигалочки. Пошли?

Кафе нашлось в темноватом подвале. Зал наполняли запахи кухни, но попахивало и еще чем-то странным. Алла попыталась понять, чем именно, но потом решила, что лучше об этом не задумываться. Возле входа их встретил толстый мужчина с лысиной, занимавшей две трети головы, вокруг которой колосились седые кудряшки. Кирилл поприветствовал его почти с той же горячностью, что и Аллу.

– Дядя Гамлет!

Они стукнулись локтями и кулаками. Дядя Гамлет со смехом проговорил что-то, кажется не по-русски. Алла всмотрелась в своего кавалера. Ну да, конечно.

Стол был уже накрыт. Сыр, нарезка овощей, лаваш, этнические пирожки (самса вроде бы), хачапури. Алла взяла длинную огуречную полоску, единственное, наверное, что она могла здесь съесть.

– Сейчас манты принесут и чебуреки. Здесь просто лучшие.

Кирилл, похоже, представления не имел, что на свете существуют диеты и девушки, следящие за фигурой.

– Вино попробуй, – он щедро плеснул по бокалам из грубого глиняного кувшина.

Чокнулись и пригубили. Алла едва удержалась, чтобы не выплюнуть обратно. Компот какой-то. В жизни не пробовала большей мерзости.

– Классно, да? Нравится? Дядя Гамлет сам возит из Еревана.

– Необычное вино, – улыбнулась Алла.

Как только он в "Ле Кристал" попал? Танцы в Девяткино – вот его место.

Собеседник Кириллу был не нужен, он хотел говорить сам. Шуток не понимал, любимые Аллой словесные игры, полные намеков и подколок, поддерживать был не в состоянии. Речь бедная, полная штампов, ненужного многословия и неточная; чтобы слушать его, приходилось делать над собой усилие. Круг затронутых тем не был особенно широк. Мускулатура Кирилла, его спортивные достижения, драки с болельщиками других футбольных клубов. Алла не до конца поняла, чем он зарабатывает на жизнь, похоже было на какое-то полукриминальное выбивание долгов.

Большинство историй у Кирилла сводилось к тому, как он кого-то «нагнул», поставил на место и побил. Ему отчаянно хотелось выглядеть настоящим мужчиной, опасным, резким и непобедимым. Жалкие потуги. Алла теперь знала, что такое настоящий хищник. Андрей притворялся чувственным интеллектуалом, рефлексирующим и даже, может быть, ранимым, только все это была ерунда. Волчара. Несколько раз Алла присутствовала при его конфликтных разговорах, он ругал подчиненных или выяснял отношения с партнерами по бизнесу. Булыгин не кричал, не грубил, ни в коем случае не угрожал, но от его холодных слов, жестких коротких реплик даже ей становилось не по себе. Андрей, вот кто был настоящим хищником, а Кирилл, сколько ни старайся, оставался тем, кем и был, – шакаленком, мелкой шпаной с претензией.

– Я ему сразу же двоечку в корпус провел. Говорю, че ты такой дерзкий?

«Господи, – подумала Алла, – что я здесь делаю?»

– Я сейчас, – сказал Кирилл, – пять минут.

Едва он двинулся в сторону туалета, Алла вызвала такси. Она выскочила на улицу, отбежала на квартал, нетерпеливо следила в телефоне за приближением машины, пугливо поглядывала на спуск в подвал. Показался Кирилл, Алла сделала шаг назад, скрывшись за углом. Слишком поздно, он успел заметить. Одновременно остановилось такси и показался Кирилл.

– Ты че творишь? – кавалер был недоволен, и очень.

– Там с мамой у меня, я перезвоню. – Алла нырнула в машину: – Вперед! Поехали!

– Неудачное свидание? – спросил таксист.

– Не то слово.

Кирилл стоял на углу. Когда машина проехала мимо, он, глядя на Аллу, развел руками, словно спрашивая опять: «Ты че творишь?»

«С Андреем все равно завязываю. Это ненормально, я кидаюсь на первых встречных. И тянуть здесь нечего». Она позвонила и перенесла встречу на сегодняшний вечер.

Андрей ждал возле подъезда Аллы. На месте не стоялось, он проходил десяток шагов, разворачивался и возвращался, заставлял себя остановиться на минуту и снова делал круг. Каблуки выстукивали барабанную дробь в тишине пустой улицы. Белая ночь опускалась на город кефирными сумерками. В эти дни Андрей с юности чувствовал волнение, ожидание неясной радости, горькое предвкушение, что опять все проскользнет, исчезнет зря, растворится без следа. Сегодня он не замечал чудесной ночи, Андрей подбирал слова, полные нежности, упрека, убедительной точности, всегда пустой надежды переубедить уходящую женщину. Он и сам был уверен, в те редкие секунды, когда удавалось взять себя в руки, что ничего сделать уже нельзя, а можно только добавить горечи унижения себе и триумфа ей.

Алла переоделась после кафе. Андрей задохнулся, узнавая платье и туфли на колоссальной шпильке, а главное, легкую походку, полную жизни. Твою же мать!

– Привет! Ты без машины? – весело спросила Алла.

– Я планировал сегодня выпивать. Ты не против?

– Конечно! Мы будем сегодня веселиться и танцевать! Вызови такси, пожалуйста.

В такси Алла шалила.

– Я ожидала, что вы будете за мной ухаживать, – сказала она водителю, – а вы даже не хотите со мной разговаривать. Я вам не понравилась?

Таксист, неприметный плюгавый мужичок лет сорока, на мгновение потерял дар речи.

«А ведь мы примерно ровесники», – подумал Андрей.

– Я? Почему? Да нет. Очень понравились, – ответил наконец водитель.

– Это вы из вежливости говорите. Я никому не нравлюсь, это просто катастрофа. Он тоже со мной встречался из жалости. Представляете, какой позор?

Андрей игру не поддержал, а таксист в этом смысле был полностью безнадежен. Алла довольно быстро умолкла.

Андрей привел ее в «Амальфи». Пойти в место, где все началось, казалось ему удачным романтическим шагом. Он не знал, что этот ресторанчик был теперь для Аллы местом его встреч с другой женщиной, а она не знала, что единственная известная ей встреча была последней.

– Вам как обычно? – проникновенно спросил официант, склонившись над Андреем. – Тартар из тунца с креветочными чипсами и суп с морепродуктами?

– Угу. Бутылку «Вальполичелы» принесите еще и воды без газа. Холодной.

– Вам, девушка? – спросил официант без всякой проникновенности.

Андрей, конечно, ничего не заметил. Он был слишком занят подготовкой к разговору: готовил фразы, отражал аргументы, предлагал компромиссы, а вот Алла заметила. Своим поведением официант показывал, пусть и невольно, что Андрей уважаемый посетитель, завсегдатай, а девушки всего лишь дополнение к нему, и меняются они слишком часто, чтобы обращать на них особенное внимание.

У Аллы звякнул телефон, пришло сообщение от Кирилла. Читать она не стала, глянула на разбитый экран и положила на стол, дисплеем вниз.

– Чего с телефоном? – спросил Андрей.

– А-а, – отмахнулась Алла, – уронила. Руки кривые. Вглядываюсь теперь в этот кракелюр, – она поднесла ладонь к самым глазам, показав, как теперь ей приходится пользоваться телефоном.

– Куда вглядываешься?

– В мобильник, – вздохнула Алла.

– Ну, рассказывай, что такое приключилось?

– Нет-нет-нет, не хочу, – Алла замотала головой из стороны в сторону. – Мы ведь хорошо проводили вместе время?

– Угу.

– Давай не будем ничего портить. Что может быть хуже выяснения отношений?

К столику подошел официант, он бесконечно долго открывал бутылку отточенными красивыми движениями. Плеснул на дно бокала Андрея немного вина, тот нетерпеливо махнул официанту, дескать, наливай давай, не до церемоний.

– Это из-за истории с мамой? – спросил Андрей, едва официант отошел от столика.

– Нет, ты что.

– У тебя кто-то появился?

– Нет! Нет! У меня никого нет. Ты мне веришь?

Андрей утвердительно кивнул, изобразив куда большую уверенность, чем испытывал.

– Я понимаю, никто не уходит в никуда. Я одна такая сумасшедшая. Но у меня правда никого нет.

– Что же тогда?

Алла опять замотала головой, яростно, словно лошадь, отпугивающая насекомых.

– Хорошо. Тогда с позорных тайн начну я. Мне очень плохо.

От унижения Андрей даже зажмурился и закусил губу.

– Ох, – Алла накрыла его ладонь своей.

Он был мерзавец, ублюдок, животное. Он трахнул ее подругу! И все-таки Алле было сейчас чертовски приятно, и как всегда, несмотря ни на что, хорошо и легко рядом с ним. Бедный волчара.

Алла постаралась перевести разговор на отвлеченную тему, да и Андрей тоже. Глупо и обидно было биться головой в непроницаемую стену, упираться в это лошадиное мотание головой. Упрямая как коза. И все равно разговор возвращался и возвращался туда же. Почему? Почему? Почему?

– Правда так расстроился? – спросила она. – Ты, кажется, ни разу не улыбнулся за вечер.

– Это мое нормальное состояние, – пожал плечами Андрей. – Вообще-то я не очень веселый человек, когда не с тобой.

Закончилась первая бутылка, потом вторая, дошла до середины третья. Андрей пил вино как воду и не замечал, что Алла осторожничает, уступая большую часть ему. Взяли сигарет и то и дело выбегали на улицу перекурить. Мимо катилась праздничная шумная толпа. Город ликовал, праздновал белые ночи.

– Ты уже нашел себе новую девушку? – небрежно спросила Алла, затягиваясь.

Андрей отрицательно мотнул головой.

– Почему? У тебя уже кто-то есть?

Андрей опять отрицательно мотнул головой.

– Да ладно, у тебя всегда кто-то есть.

– Сейчас только ты.

– Почему?

– Трезвый я б тебе точно этого не сказал, – неохотно сказал Андрей. – У меня было много женщин…

– Так себе тайна.

– Даже очень много. Они ничего для меня не значили. Я считал, что все эти чувства, все такое – это для подростков и девочек. А потом встретил тебя.

– И что же во мне такого особенного? Как говорил мой папа, таких до Москвы раком не переставишь.

– Это правда. Но мне нужна именно ты.

Они сменили заведение, потом еще раз и еще раз. Толпа заполняла проходы между столиками. Лучи светомузыки сверкали на потных лицах. Посетители изображали веселье, танцевали, искали пару. Алла, скинув туфли, самозабвенно плясала. Андрей остро почувствовал желание. Он хотел, хотел ее. Нужно было срочно все объяснить, доказать ей, кто он такой.

– Сейчас я тебе покажу! – заорал Андрей Алле в ухо.

Андрей забрался на сцену. Музыкантов сегодня не было. Он растянулся, споткнувшись о какой-то провод. Вскочил, уселся за ударную установку. Двое охранников в темных костюмах поднялись следом за ним.

– Мужчина, сойдите со сцены.

– Да ну, – отмахнулся Андрей, – палочки лучше принесите, – он сделал движение, будто играет на барабанах.

Охранники бережно вели Андрея под руки через зал. Следом шла Алла, прыская в ладошку. Он растерянно улыбался. Его, Андрея Булыгина, выкидывают из клуба! Молодость! Сейчас он им покажет.

– А где Жора? – спросил он. – Позовите Жору!

– С Жорой все хорошо, его нет сегодня. Пойдемте, пойдемте. Спокойненько.

Игорь Вешенков выступил из толпы. Сегодня на нем не было стариковских очков, очков вовсе никаких не было. Торс был обтянут блестящей оранжевой футболкой, по накачанным рукам змеились цветные татуировки.

– Андрей Палыч? – изумленно спросил он, не веря своим глазам.

– Игорюня! И ты тут! – радостно сказал Андрей.

Андрей попробовал сделать к Игорю шаг, но охранники его удержали.

Возле дома Аллы Андрей сунул таксисту несколько купюр.

– Дружище, погуляй пока, нам поговорить надо.

Таксист, еще один неприметный мужичок лет сорока, выхватил деньги и торопливо вышел из машины.

– Слушай, я тут подумал, – сказал Андрей. – Может, тебе денег не хватает? Тогда проще всего попросить их у меня.

– Хороший заход, – Алла, сидевшая на переднем сиденье, на секунду повернулась к нему.

– Тогда что? Что?

Алла молчала, отвернувшись от него.

– У меня было столько женщин, хороших, умных, веселых, разных, красивых. Красивей тебя.

Алла развернулась и посмотрела на Андрея между сиденьями.

– Гораздо. И надо же, чтобы все это случилось именно с тобой. Ты же просто шлюха… Проститутка.

– Можешь мне ничего не говорить. Я сама себе все говорю. И еще хуже.

– Почему? Почему именно ты?

Звонил телефон. Андрей разлепил один глаз, потом другой. Сейчас сдохну. Сколько же я вчера выпил? Он взял мобильник, почти нащупал на тумбочке.

– Да… – сказал он и сам почувствовал, что получился какой-то хрип, – алло.

– Живой? – голос Аллы звучал весело и бойко. Двадцать лет есть двадцать лет.

– Не особенно.

– Поехали, опохмелимся.

Место на этот раз выбрала Алла. Сели на уличной веранде ресторана, прямо на набережной Невы. Еще в машине Андрей скептически осмотрел в зеркале свою оплывшую физиономию и предпочел остаться в солнечных очках.

– Я вчерашнее плохо помню. Такси вообще урывками. Ты извини, я там, наверное, наговорил всякого…

– Не бери в голову.

– Но то, что говорил, пока был в сознании, все правда.

Алла промолчала.

– Так и не скажешь, в чем дело?

Алла отрицательно замотала головой. Помолчали.

– Может, это и к лучшему. Мне все равно никогда не удавалось вернуть женщину. Наверное, это вообще невозможно. Девушки бросали меня редко. И всегда, конечно, любимые. Можно даже сказать, что меня бросали все любимые девушки, и только они. В первый раз я стал музыкантом.

Андрей сделал движение, будто играет на барабанах.

– Я тебе рассказывал, как был рок-музыкантом?

– Раз пять. Ты как переберешь, у тебя это главная тема.

– Андрей кивнул.

– В последний раз – теперь, наверное, предпоследний – девушка вышла замуж за англичанина. «Какие у меня с тобой перспективы?» – спросила она. А я решил заработать много денег. И заработал. Правда, она за это время успела родить двоих детей.

– Ты никогда не думал, что это был просто повод?

– Думал. И чем дальше, тем чаще.

Подержали паузу с полминуты. Андрей докурил и достал новую сигарету.

– Не надо, – тихо сказала Алла, – ты только хуже себе этим делаешь.

– Угу, – кивнул Андрей и прикурил.

– Будешь со мной дружить?

– Мне будет трудно.

– Почему? Такой друг нафиг не нужен?

– Нет, просто я все время хочу тебя.

– Тогда действительно, наверное, не надо, – понимающе качнула головой Алла.

Андрей рассчитался. Вот и все. Будем жить дальше. Как-нибудь.

– Прогуляемся? – Алла кивнула в сторону набережной.

Солнце играло в зеленоватой Неве, стайками тащились по реке прогулочные корабли, от крохотных до огромных. Китайские туристы ожесточенно фотографировались на фоне стрелки Васильевского острова. Спустилась к Неве некрасивая девушка, тонкая до прозрачности, руки спичками торчали из рукавов, села на ступеньки, неторопливо развернула сэндвич и достала из сумочки крохотную бутылочку кефира. Рядом миловалась парочка, но девушка умело не замечала их, смотрела на воду.

– Симпатичная, – шепнула Алла, толкнув Андрея в бок.

Девушка даже близко не была хорошенькой, но он понял, что имелось в виду, и кивнул.

– Подвести тебя? Или давай я лучше такси вызову. – Андрей не смотрел на нее.

«Ну и все, – подумала она, – ну и хорошо, и пусть. Так и надо».

– Я решила, – сказала она вдруг. – Мы можем с тобой встречаться еще какое-то время. Но у меня есть условие: мы никогда не будем обсуждать, что это было. Хорошо?

– Хорошо. – Андрей почувствовал, что лицо у него расплывается в идиотской улыбке. – Хорошо. Можешь даже на мои звонки не отвечать.

Они обнялись. Алла прижалась к рубашке, пахнущей парфюмом и табаком. Дура, дура, дура.

– Хочу тебя поцеловать, но я только что покурил.

– Не целуй, – пожала Алла плечами.

Поцеловались. Андрей пробежал губами по векам, щеке, шее, провел большим пальцем по позвоночнику. Она немного вздрогнула. Дура, дура, дура.

– Сто лет не обжималась на людях, – сказала Алла.

– А я-то… Поехали ко мне?

Он припарковал машину в подземном паркинге своего дома. Охранник парковки вполне мог заметить их и когда они заезжали, и когда шли к лифту. Могли встретиться соседи, но Андрею было наплевать. Абсолютно.

Они занимались любовью на диване, потом на белом пушистом ковре. Андрей старался, старался изо всех сил, как не старался, кажется, никогда с женщиной. Когда все кончилось, Алла сидела на полу, поджав ноги, опершись спиной о спинку дивана.

– Спасибо. – Алла все поняла. – Спасибо.

– Ты живешь, – весело заговорила она спустя полминуты, – как какой-то магнат из Силиконовой долины. Покажи мне свои хоромы.

Следующие дни состояли из секса. Секса у него дома, секса на заднем сиденье его машины. Наняли кораблик на развод мостов и все пропустили, трахаясь в каюте. Впервые с юности встала проблема места для встреч. Выходные они провели в загородной гостинице. Квартиру найти все никак не удавалось. Встречи с риелторами переносились или отменялись. Посмотреть он успел всего две, одна носила все признаки притона со следами свежих дебошей, вторая освобождалась только пятнадцатого июля, почти никогда в его теперешнем счислении. В городе взять номер он предлагать не решался, к ней теперь было страшновато. Чаще всего встречались у него, Андрей с удивлением понял, что ему все равно. Пусть увидят, пусть что угодно. Он по-прежнему старался, и с каждым разом получалось все лучше. С ним такого не случалось никогда или, во всяком случае, очень долго; всю жизнь женщины старались для него, а он снисходительно принимал чужую ласку. И вот что удивительно, чем больше он старался, тем лучше становилось ему самому.

Алла вернулась из душа в гостиную, утопая в его халате. Андрей подвинулся, уступая место, Алла опустилась на диван и откинулась.

– Это было что-то из жизни животных, – сказала она, качая головой.

Андрей потянулся и достал с нижней полки журнального столика коробку с айфоном.

– Чуть не забыл, надеюсь, будешь быстрее откликаться.

– Это мне? Спа-асибо.

Она с какой-то детской увлеченностью ободрала упаковку.

В пятницу у Андрея был вечерний рейс на Аликанте. Он решил было побольше поработать, разгрести угрожающие завалы. Алла написала, что освободилась пораньше. Перенесла противоцеллюлитные уколы, но об этом, конечно, не написала. Андрей сорвался с места, подхватил заготовленный в дорогу рюкзачок и быстрым шагом двинулся к машине. В коридоре к нему присоединился Петя и зашагал рядом, подстраиваясь под андреевскую рысь. Почти сразу запыхтел от непривычной нагрузки.

– По таможне есть подвижки; думаю, прорвемся, – сказал он.

– Молодец. Ты, главное, держи это дело под контролем.

Петя остановился на полушаге и замер, провожая изумленным взглядом шефа и друга. Что ж такое творится-то, а, люди дорогие?

Ужинали в «Паркотеле». Место Андрей выбрал не без задней мысли. Может быть, немного вина – и удастся уговорить взять номер, он устал от подростковой неустроенности.

Едва принесли меню, как в зал зашел Коля Шершов и направился к их столику. Андрей поморщился. Поразительно, но он даже не подумал об этой неприятной и почти неизбежной встрече.

– Можно тебя? – нагнулся к нему Шершов. – Извините, – он улыбнулся Алле краешком рта.

Мужчины пересели за соседний столик.

– Знакомая какая-то девочка. Я ее знаю?

Андрей качнул плечом.

– Хотел нашу ситуацию обсудить.

Андрей молча кивнул.

– Малхаз говорит, ты его полностью переключил на этого своего… толстенький такой… Вася?

– Петя.

– Пусть Петя.

На этот раз паузу взял Шершов.

– Мужики, чего вы хотите? – раздраженно заговорил Андрей. – Чтобы я каждый день отзванивался и бодро рапортовал: «Ни хрена не выходит, но мы стараемся! Все под контролем?!»

– Андрей, ты понимаешь, что просто раком нас выставил? Без вазелина.

– Что ты хочешь услышать? Что я обосрался? Окей, я обосрался. Делаем, что можем. Где получается, подбираем аналоги, прошерстили весь рынок. По ценам уже плевать, даже разговора нет. Все неустойки, все, что положено по договору, – все с нас. Я каждый день в ситуации.

– Я вижу, – Шершов двинул бровями в сторону Аллы.

– Коль, – недовольно поморщился Андрей, – чего ты хочешь?

– Ты в пятый раз спросил, чего я хочу, поэтому я отвечу. Ты говоришь, что ты в ситуации, и я хочу, чтобы ты был в ситуации. Действительно был, по-настоящему.

– Я в ситуации.

– Угу… – промычал Шершов. – У тебя ведь с таможней проблемы?

Андрей шумно выдохнул и отвернулся.

– А ты спросил меня, Малхаза, может, мы могли бы помочь?

– А вы можете?

– А ты спроси.

– Хорошо, – ухмыльнулся Андрей, – поможете с таможней?

– Поможем. Я тебе скину контакт. Зовут Юрий Константинович, он все решит.

– Кто такой?

Коля объяснил. Рассказывал он неохотно, самыми скупыми словами.

– Чего молчали?

– Молчали?.. А как с тобой поговоришь, если ты трубку не берешь и не перезваниваешь? Малхаз со вчерашнего вечера не может с тобой связаться. С Васей с твоим, что ли, решать?

Булыгин отвел глаза.

– Андрей, что вообще происходит? Что с тобой творится? Ты в порядке?

– Все хорошо, – ответил Булыгин, по-прежнему не глядя Шершову в глаза. – Когда звонить этому вашему? В понедельник? Или на выходных можно?

– Завтра позвони.

– Спасибо, Коль, – поднялся Андрей.

Шершов молча кивнул.

– Узнал? – спросила Алла, когда он вернулся за столик.

– Что? – хмуро ответил Андрей, думая о своем.

– Ну, меня он узнал?

– Нет. А должен был?

Алла вгляделась в недовольное лицо Андрея.

– Смотри, – тихо сказала она, наклонившись над столиком, и сделала глазами в сторону.

Андрей выждал секунд пятнадцать и посмотрел. За соседним столиком сидела яркая пара, мужчина за семьдесят и девушка возраста Аллы, если не младше. Мужчина подлил вина в бокал девушке и что-то сказал, она хрустально рассмеялась, сверкнув безупречными зубами.

– Может, дедушка, – негромко сказал Андрей.

– Как же, с дедушкой так не сидят.

– Просвети меня, как сидят с дедушками.

– Посмотри, как одета. На ней же все лучшее сразу. Макияж, прическа.

– Мало ли. Родственный ужин с любимым дедушкой, а потом романтический вечер. Не переодеваясь.

– Но мужчину с дедушкой знакомить не стала?

– Боится, что не одобрит. Молодой человек, скажем, негр, а дедушка слегка расист.

Андрей пререкался просто для забавы, у него у самого не было сомнений в отношениях пары.

– Посмотри, как она держит спину, как выпячивает сиськи.

– Есть что, вот и выпячивает.

– Не нужно упреков.

Андрей не выдержал и рассмеялся.

– Давай номер возьмем, – вдруг сказал он неожиданно для себя самого.

– У тебя лицо очень смешное делается, когда ты собираешься о чем-то попросить. Как будто сейчас заплачешь. Так что я заранее знаю, что сейчас будут склонять к гадостям. Похоже, Андрей Палыч, нет у вас навыка просьб.

– Да, до настоящего профессионализма мне далеко. Так как?

Алла привычным жестом замотала головой. Ну и фиг с ним, поедем ко мне. Плевать.

Андрей рассчитался, и они вышли из ресторана.

– Нам в другую сторону, – сказал Андрей.

Алла молча ухватила его за руку и потащила за собой. От ее ухода и от ее возвращения Андрей был пришиблен. Слишком сильный перепад эмоций. Он даже не сразу сообразил, чего она хочет. Они почти бежали по каким-то коридорам, за спиной у него болтался дорожный рюкзачок. Алла толкнула дверь – кухня. Люди в белом подняли глаза, Алла кивнула и захлопнула дверь. Пробежали еще. Закрыто, закрыто, закрыто. Открыто. Комната была плотно заставлена стеллажами с бельем. Горничная в фартуке оторвалась от тележки с белоснежными стопками, повернулась к ним и вежливо улыбнулась.

– Вы что-то ищете?

– Все в порядке.

Они заскочили в пеленальную. Заперли дверь, после короткого поцелуя Алла опустилась на колени и расстегнула его брюки.

Они бесконечно целовались на заднем сидение такси возле ее дома. Андрей уже был готов сунуть денег и отправить и этого таксиста куда-нибудь погулять.

– Опоздаешь, – оторвалась от него Алла.

– Я скоро, в понедельник уже обратно.

«В понедельник, в понедельник, в понедельник, – повторял про себя Андрей и стучал указательными пальцами по коленям, – вечером в понедельник».

«Уехал, уехал, уехал, – повторяла Алла, взбегая по лестнице. – Уехал».

Ирина Георгиевна пила чай за кухонным столиком, на носу поблескивали очки в металлической оправе. Алла вдруг задумалась и удивилась, что не обращала внимания прежде: мама даже в домашней одежде выбирала только неброские мышиные цвета. Единственным ярким пятном была обложка любовного романа у нее в руках. Ирина Георгиевна предпочитала самые низкопробные и слезливые.

– Привет, мамуля!

Ирина Георгиевна молча кивнула, не отрываясь от страстей и страданий. Айфон звякнул, приняв сообщение.

01.07.2016, 23:48

Андрей:

Я уже скучаю.

– Откуда у тебя новый айфон? – Ирина Георгиевна встрепенулась и посмотрела прямо в глаза дочери.

– Сумку продала.

– Сумку, – с сомнением сказала Ирина Георгиевна. – Понимаю.

Матрас под Андреем качнулся, потом еще раз, сильнее. Его облепило мягкое и теплое, щеки приняли влажные поцелуи.

– Папа!

– Папа приехал!

Андрей сонно прижимал к себе детей, свое, родное. Накатила слегка забытая нежность. Кровать резали полоски яркого солнца, нарезанного жалюзи. Медленно ползли в лучах пылинки, негромко шумел кондиционер.

– Ты надолго приехал? – спросил Петя.

– Только на выходные.

– А давай его не отпустим? – сказала Аллочка. – Папа, мы тебя не отпускаем. Остаешься с нами.

– Не отпускаем, – Петя поддержал сестру.

– Мне работать надо, – жалобно сказал Андрей.

– Ну тебя с твоей работой, – Аллочка пихнула его в плечо.

Андрей обнял и поцеловал Аллочку.

– Мама велела будить на завтрак. Раньше не разрешала трогать. Вставай быстрее.

– Идите, я сейчас.

Андрей лежал на спине, глядел невидящими глазами в кремовый потолок.

«Что же мне делать? Что же мне, блин, делать?»

Алла зашла на кухню зевая. Она плохо выспалась, всю ночь перекидывалась с Андреем сообщениями. Алла, по крайней мере, могла ждать и отвечать, не вылезая из постели, а ему, бедненькому, наверное, пришлось всю ночь в туалет бегать. План у нее был выпить стакан воды и завалиться обратно. Приезжает! Приезжает! Приезжает!

За кухонным столиком сидела Ирина Георгиевна в мундире, перед ней были разложены листы распечатки. Даже спросонья Алла удивилась. Времени часов одиннадцать утра, понедельник, не с чего маме быть дома.

– Скажи ка мне, доченька, а кто такой Андрей?

– Какой Андрей?

– Булыгин Андрей Павлович, родился четырнадцатого ноября семьдесят шестого года. Женат. Женат! Двое детей. Прекрасных детей! Ну и так далее.

– А, этот. Просто знакомый.

– Знакомый. Почему же этот знакомый, – слово «знакомый» Ирина Георгиевна как будто выделила жирным, – дает тебе деньги?

– С чего ты взяла?

– Вот выписка с твоей карточки, – Ирина Георгиевна порылась в распечатках и выбрала несколько листков, – довольно, я бы сказала, большие деньги.

– Ну… я делаю для него кое-какую работу.

– Какую же именно?

Алла замялась, лихорадочно ища слова.

– Может быть, такую? – Ирина Георгиевна еще порылась в распечатках и прочитала: – «Хочу, хочу, хочу, только тебя! Меня всю будоражит и трясет, как я хочу чувствовать тебя внутри себя». Такую работу ты для него делаешь?

– Ты залезла в мой телефон?

– Скажи мне, Алла, кто ты? Как ты могла вырасти у меня? Что я сделала не так?

Андрей написал из аэропорта Аликанте. Позвонил из Пулково. Он хотел сразу же заехать за ней, не заезжая домой. Потом написал вечером. Сообщения были прочитаны, но не отвечены. Андрей бродил по квартире с телефоном в руках и заставлял себя не звонить. Нет, значит, нет. И плевать. Он раз за разом перечитывал ее сообщения, как ему казалось, нежные и нетерпеливые и не мог понять, что, что опять пошло не так? Что он сделал не так? Заснуть удалось только часа в четыре ночи, да и то после полбутылки виски.

В семь утра он подскочил от пришедшей эсэмэски, но это было всего-навсего сообщение из банка, запоздавший платеж за обед в испанском ресторане. Заснуть больше не удалось.

Утром он автоматически побрился, оделся и спустился в паркинг. Сел за руль, но понял, что еще полупьяный и к тому же ничего не соображает после второй почти бессонной ночи.

Андрей вылез из такси возле работы, вытащил непослушное, неуклюжее тело. Возле навеса прямо под дождем мокло несколько поддонов с коробками. На рампе курил Михалыч и еще несколько складских работников. Михалыч, увидев Андрея, зажал рот рукой и даже как-то комично присел. Двое из куривших бегом ринулись внутрь. Булыгин собрался было по привычке устроить разнос, но понял, что у него просто нет на это сил. «Сниму квартальную премию со всех, да и дело с концом. Сколько можно», – решил Андрей, но забыл и о поддонах, и о решении, прежде чем добрался до кабинета.

Утро было плотно расписано. Булыгин слушал, что ему говорят, почти ничего не понимал и то и дело проверял телефон. Он соглашался с тем, что ему предлагали, или отказывался почти случайным образом, по большей части действуя так, чтобы его поскорее оставили в покое. Наорал на заместителя финансового директора. Не без повода, повод был, и относительно весомый, но в основном она просто раздражала его своей манерой мямлить и сюсюкать.

Часа в два Андрей позвонил, без ответа, конечно, а еще спустя час написал сообщение, прочитанное почти мгновенно. Через пятнадцать минут он ненавидел и презирал себя до стонов.

Так прошел день и еще один. Вечером Андрей пил, забывался на несколько часов и шел на работу бессмысленно отсиживать часы. Андрей, понимая собственное состояние, переключил на Петю таможенного умельца от Малхала и Коли. К счастью, стоял разгар лета, и других ответственных дел на эти дни не пришлось. Он заказал было шлюх, но уже через час отменил заказ. Еще дважды писал и дважды звонил. Его телефон даже не молчал, хуже. То и дело звонили и писали другие, ненужные.

Дома Андрей продолжил с виски. Открывая очередную бутылку, он понял, что сходит с ума. Ладно, хватит.

06.07.2016, 20:17

Андрей:

ОК, все понял, больше не достаю.

Что дальше? Он вспомнил про Костю, тот звонил сегодня днем, звал куда-то, Андрей прослушал куда именно. Да, Костя. Он набрал его.

– Андрюша, дружище, ты где? – Костя был весел и, кажется, слегка нетрезв.

– Костя, можешь выпить со мной сегодня?

– Конечно! Приезжай, мы в Манеже, тут открытие выставки этого, как его, художника, американца… – Костя умолк на секунду. – Ирка подсказывает, он голландец.

– Мы можем вдвоем посидеть?

– Что-то случилось? – голос Кости сделался серьезным. Он решил, что дельце их обернулось-таки серьезными неприятностями.

– Случилось. Хреново мне, Костя. Очень.

Они сидели в полупустом баре за столиком в темном углу. Негромко играла музыка.

– Перекурим? – спросил Андрей, договорив.

– Пошли…

На улице Костя попросил сигарету, хотя бросил курить еще раньше Андрея.

– Про кого угодно мог подумать, – сказал он. – Про Марика, про Борьку, даже про Петю. Обо мне речи нет, я шлюха известная. Ну, то есть я видел, что тебя крутит, но чтобы так бомбануло…

– Сам удивляюсь, – пожал плечами Андрей.

– Может, подъехать к ней? В дверь постучать, раз к телефону не подходят?

– Может, мне еще на коленях постоять? Надписи на асфальте оставлять?

– Я бы постоял и оставил бы. Мне пофиг, я не гордый.

– Что-то здесь не так, – сказал Костя, когда они вернулись за столик. – Значит, ночью романтик, переписка, чмоки-чмоки, жду, не могу, а на следующий день пропала? Может, случилось что?

– Ага, совесть она последнюю потеряла.

– А до этого пыталась уйти и так и не сказала почему?

Андрей кивнул.

– Странная история, – повторил Костя. – Как-то ты ее обидел. И сильно.

– Прекрати, пылинки сдувал.

– Пылинки… пылинки – это хорошо. Может, пообещал чего и не сделал?

– Ты же меня знаешь, это не про меня. Тем более с ней. Я ведь надежный.

– Надежный, да. Как автомат Калашникова. И такой же тупой.

– Костя…

– Не обижайся. Вообще ты умный. Во многом, почти во всем, умнее меня, но с душевной чуткостью у тебя полная жопа. Ты ни хрена не понимаешь. Хотя с бабами такое дело… Бывает, встречаешь ее через много лет. Все давно сгорело дотла, и пепел ветер унес. Встречаешь и спрашиваешь по-дружески: что это было? Что означала эта бессвязная цепь странных слов и нелепых поступков? И она объясняет. Оказывается, во всем была логика, и все можно было исправить вот так, – Костя щелкнул пальцами, – только она не сказала, а ты не понял.

– Может, все и к лучшему, – сказал Андрей, незряче глядя на стойку. – Все равно ничего нельзя. Она ведь шлюха.

– Ох, Андрюха... Нашел слово, приклеил ярлык, и все тебе понятно. А это человек, причем, если я правильно понял, не самый простой, целый, извиняюсь за пышность, мир. Нельзя так просто.

– Она спала со мной за деньги. Придумай свой ярлык.

– Я разное делал за деньги, и ты разное делал за деньги. Ради бабок люди кидают, предают, даже убивают. Сосать у тебя еще не худшее из этого. Ерунда, можно сказать.

– Это у тебя там ерунда, – грустно улыбнулся Андрей.

– Шутишь. Молодец, – без тени улыбки сказал Костя.

Андрей подумал, что почти трезв. Это было странно, он много выпил дома и еще больше добавил с Костей.

– Все равно. Понимаешь, все равно, даже если бы не дети… – сказал Андрей, – а ты знаешь, что для меня дети. Все равно. С ней нельзя быть вместе. У нее стержень, как у большинства, снаружи. Они узнают, что хорошо, что плохо, не отсюда, – Андрей ткнул себя в грудь, – и не отсюда, – он постучал по лбу. – А снаружи, от других, и чем дольше такой человек живет, тем лучше учится обходить чужие правила. Ну, а если у него живой ум, тут совсем беда. Такие люди всегда разъяснят себе, почему выгодное и удобное – это правильно.

– А с нашими стержнями как дела обстоят? – спросил Костя и скосил глаза на ширинку.

– Это другое. Я бы так не мог. Она ведь не дура, она понимает, как мне херово, но ей комфортно не объясняться, и она тупо гасится. Значит, ей либо плевать, либо по кайфу. И кто она получается и в том, и в другом случае?

– Ты перебарщиваешь. Она же девочка. Она сама тебе не объяснит, что у нее в голове. Ей и по кайфу, и не по кайфу, и неудобно, и тяжело. Все сразу. Это у тебя в голове затвор от автомата, дослать патрон, не дослать патрон, а тут все сложно. Ну, конечно, и сука немного, как любая стоящая баба.

– Немного? Специально мучает – и немного?

– Андрюша, у меня иногда ощущение, что тебе лет пятнадцать и ты с женщинами дел не имел. Благородство — это не к бабам. Благородство вообще мало к кому. Ты показал слабину, само собой, туда и воткнут. Еще и с проворотом. Ну и мстит она тебе, конечно.

– За что? – удивленно спросил Андрей.

– Полного списка я не знаю, но интуиция подсказывает, что он вряд ли короткий. По крайней мере, за то, что ты женат.

– Я на первой встрече сказал, что женат и из семьи не уйду.

– И что? Андрюша, тут не бизнес, и у вас не сделка. Ну, то есть, конечно, поначалу была сделка, но потом пришли эмоции. Ей стало хреново, о чем бы вы там когда-то ни договорились. Ну а потом, ты давал ей деньги, это унижает.

– Но она их брала!

– Правильно, за то, что брала, она не любит себя, а за то, что давал, ненавидит тебя. – Костя замолчал на секунду и неожиданно хмыкнул. – Я сейчас сообразил. У тебя бабы, наверное, всегда либо ходили строем, либо шли нафиг.

Андрей кивнул.

– Видишь, дружище, не всех можно заставить ходить строем, и не всех мы готовы послать. Иногда совпадает. Редко, к сожалению.

– Мне иногда кажется, я мог бы ей не изменять, – сказал вдруг Андрей.

Костя с изумлением и даже некоторым ужасом посмотрел на него.

– Андрюха, уймись.

Андрей, не просыпаясь, потянулся к телефону, прыгающему на тумбочке.

– Алло, – сказал он. Получилось не очень.

– Ты можешь сейчас приехать к моему дому? – прошептала Алла.

Андрей постарался собраться, что-то понять, но ничего не вышло.

– Что вообще происходит?

– Мама все узнала.

– Что все?

– Вообще все. Прихвати сигарет.

Алла выскочила из подъезда через минуту после того, как подъехал Андрей. Садиться за руль после вчерашнего было рискованно, но выбирать не приходилось, такси здесь не годилось. Алла нырнула на переднее сиденье, на ней был плащ поверх пижамы.

– Здравствуй.

Они быстро поцеловались, Алла оторвалась почти сразу и жестом попросила сигарету.

– Поехали куда-нибудь. Можно покурю в машине?

Андрей молча кивнул, открыл окна и выключил вентиляцию. Они молча курили, выдыхая дым на улицу. Андрей медленно вел машину по пустынным улицам. Все еще стояли прозрачные, самые веселые петербургские ночи, но в тихом Аллином квартале этого не чувствовалось, только мимо проскользнула парочка и двое пьяных вполголоса скандалили, присев на ограду сквера.

– Ну, рассказывай.

– Чего рассказывать, – Алла отвернулась к окну. – Полный пиздец.

– На чем запалились?

– На айфоне.

– Блин. И как дальше было?

– Дальше? Дальше она распечатала нашу переписку, взяла выписку по карточке, – Алла похлопала себя по воображаемому погону. – Она же этот.

– М-да, – протянул Андрей.

Алла вдруг вскинулась и затараторила возбужденно и возмущенно:

– Почему она так со мной обращается?! Я не вещь! Я человек! Я взрослая! Трахаюсь, с кем хочу! Какое ей дело?!

Андрей молча сделал смущенную гримасу и пожал плечами. Сказать особенно было нечего.

– Она просто мочила меня. Обзывала, – Алла перешла на брезгливый тон, передразнивая Ирину Георгиевну: – Шлюха. Проститутка. Как у меня могла вырасти такая дочь. Твой отец в гробу переворачивается. И дедушка, и другой дедушка.

– Отобрала загранпаспорт, айфон, в Тверь меня отправляет к бабушке, – продолжила Алла обычным тоном. – Разве так можно? Я ведь не вещь.

Андрей смущенно прокряхтел, не находя себе места от неловкости и не зная, что предпринять и что сказать.

– Вот ты как считаешь, можно так себя вести с человеком?

– Конечно, нет, но она твоя мама, это больше, чем «можно» и «нельзя». Понимаешь?

– Я должна что-то сделать, – сказала Алла, глядя перед собой.

– Если хочешь, мы можем прямо сейчас уехать. Завтра я сниму тебе квартиру.

– Поехали.

– Не торопись. Это твоя мама. Подумай всерьез.

– Хорошо, тогда отвези меня домой.

– Я могу сделать, как говорю, могу снять тебе квартиру. Это для меня ничего не значит. Вопрос в том, что это будет значить для тебя?

– Она обещает все бабушке рассказать. Ну и с работой, конечно…

– Про бабушку полный фуфел.

– Думаешь, не настолько конченая? – Алла подняла голову, так и не прикурив и не погасив зажигалку.

– Конечно. А вот по работе реально.

– Ну, что работа… Это ведь все равно значит и дальше зависеть от нее.

– Серьезное решение. И только твое. Я помогу, поддержу в любом случае. Но решение твое. Я ведь даже не понимаю, что это для тебя значит, что я для тебя значу…

– Не понимаешь?

– Ты никогда не говорила.

– То, что я не говорила, – взволнованно заговорила Алла, – не значит, что я ничего не чувствовала. Это так… Помнишь в «С легким паром» про выходные…

– Нет, – Андрей отрицательно покачал головой.

– А я запомнила. Я тоже возненавидела выходные. Меня зовут, а я никуда не иду, потому что я ведь хочу с тобой.

Андрей взял Аллу за руку.

– Почему ты мне никогда не говорила?

– Потому что ты женат! Нельзя!

Андрей уткнулся лицом в руль.

– Знаешь, у меня никогда не было таких отношений с женщиной. Никогда.

– У меня тоже.

– У тебя еще будут мужчины. И страсти, и… А у меня это последнее лето детства.

– И что мы теперь будем со всем этим делать?

– Развод, – пробормотал Андрей, не поднимая головы от руля.

– Нет! Нет! Что я конченая?!

– Дети! – почти простонал Андрей. – Если бы не дети… я ведь готов в любую секунду умереть за них. Как я… Если бы не дети…

– Что мне теперь делать?

– Едь в Тверь. Это твоя мама. Ты сейчас не понимаешь, но это любовь. Все, что она делает, она делает из любви. Я к тебе приеду.

– Приедешь?

Андрей утвердительно качнул головой.

– Только я не смогу много гулять. Бабушка боится, что меня украдут.

– Ничего, наконец-то Тверь посмотрю.

Андрей подвез Аллу, вернулся домой, и до утра они не могли заснуть. Алла трижды пробиралась к домашнему телефону и звонила ему.

Московский вокзал шумел тем особым, неповторимым шумом, какой бывает только на большом русском вокзале. Странный механический голос диктора настойчиво повторял неразборчивые слова. Андрей с детства любил вокзалы, любил обещание новизны, незнакомого будущего. Было даже немного жаль, что теперь в его жизни остались почти что только самолеты, слишком стремительно меняющие пейзаж, быстрее, чем успеваешь осознать перемены.

Мимо текла цветастая летняя толпа, Андрей высматривал знакомые локоны и не находил, до отправления оставалось всего несколько минут. В своем стиле. Зазвонил телефон – он полез доставать, громоздкий аппарат застрял в кармане узких джинсов – и тут увидел Аллу. Она стояла с озабоченной гримаской, оглядывалась по сторонам, деловито морщила лоб.

– Привет!

Андрей потянулся и прижал ее к себе.

– Я, как всегда, опоздала. Побежали?

Он подхватил сумку. На ходу Алла показала дешевенький телефон.

– Вот обновку завела. Номер у тебя теперь есть. Будем эсэмсками кидаться по старинке.

Они обнялись снова у вагона.

– Ты правда приедешь? – спросила Алла, глядя на него с какой-то детской надеждой.

– Я же сказал. Я надежный.

– Только я не смогу много гулять, у…

– У тебя бабушка, я помню.

Когда поезд медленно отошел от перрона, Андрей неторопливо пошел к выходу с вокзала. Он старался стереть глупую, как ему казалось, улыбку с лица. Стоял вечер пятницы, и он не мог даже представить, куда себя девать.

Андрей прожил эту неделю словно в вате. Все доходило к нему с опозданием и ослабевшим. Сквозь вату делал работу, плохо делал, формально, не вникая, сам себе напоминая большинство собственных подчиненных. Занимался в спортзале и с трудом понимал тренера, переспрашивал простейшие вещи. Сквозь вату созванивался с семьей, слушал смех, улыбался и передавал поцелуйчики. Даже нежностями в переписке и телефонных разговорах с Аллой обменивался сквозь вату.

Он помнил это состояние. Так бывает на ринге, когда ты пропустил несколько сильных ударов, на ногах еще стоишь, делаешь положенное, но мир от тебя уже отделен ватным одеялом. Поражение, по сути, состоялось, но ты еще уворачиваешься, бьешь и надеешься.

Уход Аллы, ее возвращение, новый уход, пусть не уход – исчезновение и появление сбили его с ног, а разговор в машине добил. Он пытался что-то придумать, найти решение, но не мог даже сосредоточиться и просто ждал пятничного «Сапсана». Там в Твери все как-нибудь решится. Как-нибудь.

Булыгин не так много ездил по стране, а когда ездил, бывал только в крупнейших региональных центрах, где располагались представительства компании. Он думал, что в Твери придется жить в каком-нибудь клоповнике, обставленном мебелью времен московской Олимпиады. К его удивлению, прямо напротив дома бабушки Аллы располагалась отличная гостиница. Не «Паркотель», конечно, но крепкая европейская четверка. Изменилась все-таки страна.

За все эти дни один только раз прорвалась вата, окружавшая Андрея. Он курил у входа в гостиницу и увидел Аллу. Она шла своей обычной стремительной походкой, невесомая белая кофточка не успевала за ней, вечернее солнце сверкало в солнечных очках. Она шла и на ходу распахивалась навстречу ему. Андрей вдруг совершенно точно понял: что бы ни случилось, чем бы все ни закончилось, кого бы он еще ни встретил в жизни и с кем бы ни расстался, эта картинка останется с ним навсегда.

Они лежали в кровати. Алла играла волосками возле его соска.

– Что тут скажешь? Конечно, не «Паркотель», но очень мило.

Андрей молча улыбнулся, потянулся и поцеловал ее на стыке шеи и ключицы.

– Я была уверена, что ты не приедешь. Почему ты приехал?

– Я умираю без тебя.

Андрей и Алла помолчали.

– Мне надо бежать. Бабушка будет волноваться.

– Понимаю.

– Мама звонила.

– Хочет со мной познакомиться?

– Не совсем. Мне в понедельник надо на работу. Я взяла билеты на какой-то сверхмедленный поезд. А мы можем поехать на «Сапсане». Проведем ночь вместе.

Андрей и Алла медленно шли по набережной Волги. Они проходили мимо уродливых киосков с мороженым, стоек с копеечными солнечными очками, лотков с цветами, сахарной ватой, тентов с кока-колой и сосисками. Ветер с реки ворошил ее волосы. Он курил. Пачка в день уже.

– Тверь долго боролась с Москвой за первенство, – рассказывала Алла, – пока Иван Калита не натравил татар и не сжег город. Так Москва стала столицей.

– Никогда не доверял москвичам. А как твой дедушка здесь оказался? Он же какой-то большой генерал?

– Когда вышел на пенсию, решил вернуться на родину. Бабушка упиралась, как могла. До сих пор ему вспоминает. Но дедушка был упрямей барана. Это бабушка так говорит.

– При твоем покладистом характере, – лукаво сказал Андрей, – поверить в это просто невозможно.

Алла шутливо ударила его по руке.

Ужинать пошли в ресторан в псевдорусском стиле, в самом худшем и пошлом смысле. Намалеванные тройки скакали по стенам, на картинах утопали в снегах церкви, медленные реки катили воды под склоненными ветвями ив. Официанты щеголяли атласными цветными рубахами, официантки – сарафанами и даже кокошниками.

– Я сейчас, – поднялась Алла из-за столика.

– Вернешься? – шутливо спросил Андрей.

– Моя сумка у тебя в гостинице, – совершенно серьезно ответила Алла, – и билеты у тебя.

Они встретились глазами, оба понимали, что шутки в их диалоге было совсем немного, только несколько капель на самом донышке.

Ирина Георгиевна встретила дочь в прихожей. Она была еще сонной и румяной, в воскресенье Ирина Георгиевна иногда позволяла себе поваляться. Она обняла Аллу и вдруг спохватилась:

– А где вещи?

– Блин. В такси забыла.

– Алла, ты что, слабоумная?

– Ничего, найдутся, – хмуро сказала Алла.

Телефон пиликнул, принимая сообщение. Алла посмотрела на экран.

– О, уже нашлись.

– Как это?

– Андрей приезжал ко мне в Тверь. С вокзала ехали на такси вместе. Так что вещи у него. Сейчас подвезет.

Ирина Георгиевна замерла, постаралась отыскать правильные слова и не сумела, может быть впервые в жизни. Она молча махнула рукой и ушла в глубь квартиры.

Первую половину дня Алла посвятила запущенной заботе о себе. Сходила в салон, маникюр давно требовал внимания, забежала в солярий, потом в фитнес-центр. После душа Алла проверила телефон.

17.07.2016, 15:40

Андрей:

Подобрал 3 квартиры. Завтра едем смотреть. Жаль, тебе ссылки нельзя скинуть.

17.07.2016, 16:18

Аллан Цветков:

Давай поужинаем вместе? Я ничего не ела.

Андрей откликнулся немедленно, словно сидел с телефоном в руках. По правде говоря, так оно и было.

17.07.2016, 16:19

Андрей:

С удовольствием

17.07.2016, 16:19

Аллан Цветков:

Я зайду к тебе в гости перед ужином? :)

17.07.2016, 16:19

– Андрей:

Конечно :)

На выходе из фитнес-клуба Алла наткнулась на Сережу. Последнюю неделю перед изъятием айфона он раза три звонил, прислал несколько сообщений. Алла, конечно, трубку не брала и не отвечала. Сережа стоял возле крыльца. Одет он был неожиданно, в поло и джинсы. Алла его в таком виде никогда не видела и даже не сразу узнала без пиджака.

– Аллочка, привет! – Сережа расцвел улыбкой и протянул огромный букет.

Алла посмотрела по сторонам. Неужели без охраны? Все-таки нет, один здоровяк хмурился на другой стороне улицы.

– Откуда ты здесь? – недовольно спросила она.

– Просто мимо проходил.

– Ты кого-то приставил следить за мной?

– Ну что ты.

– Значит, приставил. Чего тебе нужно?

– Поболтать.

Алла демонстративно посмотрела на часы.

– Ладно, чтобы ты отстал. Пять минут.

Они прошли в соседнюю кондитерскую. Алла попросила капучино с корицей.

– Вишневый штрудель? – лукаво спросил Сережа.

– Не надо.

– Диета?

– Просто не хочу.

– Я скучал, – сказал он и посмотрел ей в глаза.

Алла молча поджала губы.

– Как ты живешь? – спросил он, не дождавшись ответа.

– Разведка не донесла?

– У тебя кто-то есть?

– Сережа, я сейчас уйду.

– На самом деле ты же не сердишься, – вдруг улыбнулся он.

– Тебе виднее.

– Давай тогда расскажу, как я живу. Я развелся.

– Поздравляю.

– Ну, как развелся. Документы в судах, думаю, года на два. И я все время думаю о тебе. Ты мне нужна.

Алла промолчала. Что можно сказать при подобных обстоятельствах?

– Я хочу начать все сначала. С белого листа. Мы можем поужинать сегодня?

– Нет… Я…

– Подумай. Я еще три дня в городе. Буду позванивать. Да и потом тоже буду.

Он ушел, бросив пятитысячную на стол. Алла сидела и думала какими-то бессвязными обрывками. Достала телефон, покрутила в руках, даже начала набирать сообщение, но все стерла.

Алла бродила по городу, выбирая сложный маршрут. Мимо «Амальфи», «Коко-Боно», «Паркотеля», ресторана на набережной, где они тогда объяснились. В голове клубились мысли и бессвязные фразы.

Он снимет мне квартиру. У нас будет квартира. И что дальше? Что дальше?

Вспоминание сменяло воспоминание. Веер пятитысячных возле минибара. Понимающая улыбочка девушки-портье. Андрей роется в телефоне, перебирая фотографии девок. Чертов детектив, Александр Иванович, пододвигает к ней фотографии, деловитая маска едва прикрывает брезгливое презрение. Отражение картинки сайта в зеркале. Кристина скачет на Андрее, тяжелая грудь раскачивается в такт движений, на лице фальшивый экстаз.

Андрей сел на диван в гостиной, придвинул к себе ноутбук, вдохнул поглубже и набрал Нину. На том конце стоял жаркий безоблачный день, в кадр попадали ряды шезлонгов, кусочек моря, яхты на горизонте.

– Папочка, когда ты к нам приедешь? – спросила Нина после первых слов приветствий.

– Сейчас, разгребусь немного с работой – и к вам.

– Вечно у тебя эта работа, – плачуще сказала Алла. – Приезжай скорее. Мы очень соскучились.

– Да, милые. Я тоже…

Они еще несколько минут поговорили о пустяках. О вечеринке у Лукьяновых, походах в аквапарк и зоопарк, каком-то невероятно удачном шопинге, где-то там были волшебные скидки. Андрей с трудом выносил эту трескотню, он начал комканно прощаться. В кадр всунул голову Петя.

– Папа, папа, папа, подожди. Привези обязательно пенни-борд.

– Хорошо. Я вас очень люблю.

Когда погас экран, Андрей неожиданно для себя смахнул ноутбук со стола и запустил мышку в стену, по комнате полетели пластиковые осколки. Он обхватил голову руками и постарался собраться, но мыслей не было, какая-то выжженная пустота.

Зазвонил телефон, Булыгин после нескольких секунд размышления ответил.

– Андрюха! – прокричал Петя, звенящим от восторга голосом. – Прорвались! Завтра вывозим!

– Красавцы, – безразлично похвалил Булыгин.

– Я тебе скажу, это была опера, роман в четырех частях с прологом и эпилогом. Приезжаю я с утра к этому Юре…

– Петь, неудобно, попозже наберу.

Он ждал, а Алла все не шла. Набрал ее, после шести или семи гудков ему ответил мужской голос. После недоуменного разговора ему объяснили, что девушка забыла телефон в кондитерской «Слащевичков».

Андрей валялся на диване, тупо уставившись в телевизор. В той же вате сделал себе ужин и сидел за столом, ковыряя вилкой нетронутую яичницу. Он не обрадовался и не удивился, когда зазвонил домофон.

– Открой, это я, – сказала Алла.

– Я пройду? – спросила она, зайдя в квартиру.

Андрей молча посторонился. Алла скинула туфли и прошла в гостиную. Сели на диван. Она улыбнулась, посмотрела на него длинным взглядом.

– Я хочу тебе сказать: не надо снимать ту квартиру. И вообще никакую не надо. – Алла помолчала. – Я так больше не могу. С этим нужно закончить.

Андрей молча улыбался.

– Ты улыбаешься? У тебя у самого гора с плеч?

– Нет. Я так вымотался за последние недели, что просто уже ничего не чувствую.

– Ты хочешь меня ударить?

– Нет.

– Обругать?

– Нет. Я ничего сейчас не хочу. – Он помолчал, – Хотя нет, хочу. Выпить. Будешь?

– Андрей принес с кухни лед, виски и стаканы. Они чокнулись и выпили.

– Ты никогда не думал, что мама может на тебе отыграться? – спросила вдруг Алла.

– Думал, конечно.

– И?

Андрей пожал плечами.

Через час они были уже пьяны. За окнами сгущалась настоящая почти ночь. Волшебные дни опять ушли, пролетели, проскользнули мимо.

– Я ведь был готов, – сказал Андрей, не глядя на нее. – Все время ждал. Даже когда ты уходила в туалет, я не знал, вернешься ли ты, – он улыбнулся. – Это изматывает.

– Знаешь, я долго думала, что ты такой… каменный, железный.

– Почему? – спросил он.

– Так проще, – пожала плечами Алла. – Ты веришь, что у меня никого нет?

– Да, – кивнул Андрей почти искренне.

– Никто не уходит, как я, в никуда. А я ведь и дальше могла тянуть из тебя деньги. И ты бы давал.

– И я бы давал.

– Ты ведь много давал.

– Сколько просила.

– А я их тратила, пф-ф – и нету. Как специально старалась от них избавиться. Одни долги…

Они курили, сидя на подоконнике; вернее сказать, курил Андрей, а Алла брала у него время от времени сигарету и делала затяжку. Их могли увидеть соседи, но Андрею было плевать.

– Понимаешь, – говорил он, Андрей был очень пьян, – у человека или есть стержень, или нет. Всегда можно объяснить себе, почему нужно поступить как хочется или как выгодно. Человек со стержнем поступает, как должен. Понимаешь? Дети. Это долг, я не могу бросить их.

– Знаешь, ты настоящий мужик. Порядочный, несмотря ни на что.

Они вернулись на диван и снова выпили.

– Что ты вообще нашел во мне?

– Ты одна такая, других таких больше нет на свете.

– Я от тебя услышала за последние недели больше пошлостей, чем за всю предыдущую жизнь.

– Ты с ногами сидишь на тахте, под себя их поджав по-турецки, – начал читать Андрей. Алла действительно сидела поджав ноги. – Все равно, на свету, в темноте, ты всегда рассуждаешь по-детски. Ты права, любовь – это пошлое слово, я придумаю кличку иную. Для тебя я весь мир, все слова, если хочешь, переименую.

– Неожиданно, – иронично, но невольно нежно сказала Алла. – Есть еще что-то, что я о тебе не знаю?

Они вспоминали, и выпивали, и снова вспоминали, и опять выпивали.

– Интересная история у нас получилась, – сказала Алла.

– Красивая, хотя со стороны смотрится ужасно.

– Это не то слово, со стороны просто пиздец.

– Любовь всегда такая. Слышала, книга такая есть, «Лолита»?

Алла с интересом посмотрела на Андрея. Что только творится в голове у этого человека, что за причудливые изгибы.

– Чего-то слышала.

– Уродливо, все в говне, но цветок.

– Чего?

– Цветок может вырасти в любой канаве, из любого говна. Такой же красивый, как на самой лучшей клумбе. Даже еще красивей, потому что из говна.

Они были уже очень пьяны, за окном серело, проступало утро.

– А почему ты вообще терпел эти мои туда-сюда? Послал бы, и все…

– Я не хочу тебе говорить, – он едва ворочал языком.

– Почему?

– Не хочу на тебя давить.

– Да ладно уже.

– Потому что я люблю тебя.

Алла потянулась и поцеловала его. Он прижался к ней, целовал куда-то, не разбирая места, вспомнил и постарался попасть в уголок между ключицей и шеей, но тут же забыл. В разные стороны летели вещи, со стуком покатилась оторванная пуговица, слетел со стола и взорвался осколками стакан. Когда все кончилось, он притащил из спальни свое одеяло и укрыл ее.

Утром Андрей проснулся с разламывающейся головой, неторопливо принял душ и побрился. Просмотрел в телефоне почту и только после этого зашел в гостиную. Он был уверен, что ее уже не будет, но Алла по-прежнему спала на диване. В окна ярко било солнце, радостный, солнечный день навалился на город.

Андрей подошел к ней и аккуратно стащил одеяло. Алла спала, как он ее оставил, в одной футболке, голая ниже пояса. Он скинул халат, встал на колени и начал целовать ее ноги, постепенно приближаясь к промежности. Алла негромко застонала и повела головой.

Андрей вошел в нее. Он двигался уже минуту или две, а Алла все еще спала и только стонала все громче. Вдруг глаза ее распахнулись, лицо приняло то испуганное детское выражение, которое он так любил. Алла притянула его к себе для поцелуя.

Они пили кофе. Алла уже оделась. Андрей был в халате.

– Ну и что это такое? – шутливо сказала Алла. – Мы же вчера расстались. Овладел, мерзавец, беззащитной спящей девушкой. К тому же потной и вонючей.

– Мы вчера…

– Я помню, – быстро перебила Алла.

Они посидели молча.

Интересная у нас вышла история.

– Да уж.

– Так нельзя было дальше. Я стала забывать, что ты женат.

– Понимаю.

Алла и Андрей снова помолчали.

– Можешь мне двадцать тысяч одолжить? Мне просто некого попросить, а у меня там…

– С какого это хера я буду тебе одалживать?

– Ну да, извини.

Андрей с трудом мог дышать, он выскочил в прихожую, не глядя вырвал из бумажника стопку купюр и вбежал назад. Алла шагала ему навстречу своей решительной походкой, смотря в пол.

– На, возьми, – он сунул ей деньги.

– Спасибо. Можешь меня обнять?

– Алла, бери деньги и уходи, – Андрей отрицательно покачал головой.

– Тебе противно? Ты брезгуешь? Что такое случилось за полчаса? Это из-за денег? – она попробовала впихнуть ему деньги назад. – Забери.

Андрей отодвинул ее руку.

– Зачем ты это делаешь?

– Что это?

– Зачем ты мне душу рвешь?

– Потому что я люблю тебя, идиот! – прокричала Алла.

Она подошла, быстро поцеловала его и ринулась в прихожую. Он шел следом. Пятитысячные одна за другой выпархивали из ее ладони оранжевыми птицами. Алла подхватила на ходу туфли и дернула дверь, потом еще и еще.

– Открой дверь! – она дернула дверь. – Андрей, открой дверь!

Он обнял ее сзади, прижал к себе. Она потерпела секунду и отстранилась, качнув плечом. Андрей молча открыл дверь.

Андрей стоял у окна и смотрел ей вслед. Алла решительно разрезала пространство, пересекая двор. По лицу ручьями текли слезы. Она знала, что он смотрит на нее, знала, что нельзя обернуться, нельзя вытереть лицо.

Горло Андрея словно сдавил металлический обруч, было трудно дышать, невозможно глотать. Когда Алла, так и не обернувшись, завернула за угол, что-то горячее пробежало по его щеке. Он вытер, почувствовал мокрое и только тогда понял, что плачет.